© Владимир Зуев
У КАЖДОГО СВОИ ЁЛКИ В ШКАФУ
Комедия в одном действии
Действующие лица:
ЯНА, 60 лет
АНЯ, 40 лет
1.
Коридор поликлиники. На стене, над кушеткой, плакаты: профилактика гриппа и ОРВИ, огромный клещ кусает человека, алкоголь и курение вредят здоровью и прочее. По коридору идёт Аня. На ней джинсы и кофта с капюшоном, за спиной небольшой рюкзачок. Аня говорит по телефону. Останавливается около двери с надписью «Бегунки».
АНЯ. Услышьте меня, пожалуйста. Никто не передавал мне направление. (Пауза.) Нет, не забыла! Вчера вечером позвонили и сказали. Да… До этого никто и ничего не говорил. Я у кабинета, тут закрыто. Жду. Хорошо… (Стучит в дверь.) Постучала… (Дергает ручку.) Подергала! Закрыто! (Пауза.) Что значит «надо на работу ходить»? Я бываю три раза в неделю. Я, вообще-то, совместитель! Я проходила диспансеризацию на основном месте работы! Вам бумаги приносила… Вы забыли?! (Пауза.) Я поняла, что придется еще раз… Да, да… Только Анна Николаевна, а не Геннадьевна… Не кричите, пожалуйста! Да, я понимаю, что сегодня последний день. Я услышала вас. Если не пройду, то не допустите к работе! Пройду – не кричите только. Я к вам на ставку перехожу, пройду. Да, сразу позвоню! (Нажала отбой.)
Садится, надевает наушники, смотрит в телефон.
Подходит ж е н щ и н а в брючном костюме, в очках, на лице медицинская маска, в руке объемный кейс – это Яна. Стучит в дверь кабинета. Влажной салфеткой вытирает дверную ручку, дергает ее. Смотрит на Аню.
ЯНА. Я перед вами занимала… (Аня не слышит.) Я первая занимала. Вы слышите меня, женщина? (Аня не реагирует.) Не нужно меня игнорировать! Слышите, я занимала вперед вас.
АНЯ (вынимает один наушник). Вы со мной? Да, я тоже на профосмотр…
ЯНА. Я занимала здесь. (Аня убирает рюкзак с кушетки.) Я прохожу диспансеризацию от предприятия. Я пришла в семь тридцать, встала в пять. (пауза) Я сейчас отойду, а вы ждите своей очереди, вы после меня. Если откроют, скажите, что я перед вами занимала.
АНЯ. Да, конечно… Отойдите, если надо…
ЯНА. А вы?
АНЯ. Нет, я не пойду. Не хочу…
ЯНА. Вы сдали уже?
АНЯ. Простите?
ЯНА. Жидкость на анализ сдали? Вы тоже в своей емкости принесли?
АНЯ. Нужно было в своей?
ЯНА. Нужно было в специальной, а я не знала. Бред какой-то! Я тут, вообще, по ошибке. Полгода назад проходила и опять. И только вчера сказали. Я напишу про них, куда нужно. Я это так не оставлю…
АНЯ. Не переживайте… Я врачу скажу, что вы тут уже… Можете мне сумку оставить, если хотите… Я тоже по ошибке, я на основном месте работы уже проходила в этом году…
ЯНА. Безобразие какое. Нужно обязательно пожаловаться на них. Не оставляйте это так! Я уже сорок минут их жду… Почему вы без маски?
АНЯ. Простите, не поняла вопроса…
Яна дергает ручку двери, стучит. Яна смотрит в замочную скважину, уходит.
Аня встала, рассматривает плакаты, фотографирует их, снимает себя на фоне плакатов. Возвращается Яна, ставит сумку на кушетку, достаёт влажные салфетки, протирает кушетку.
ЯНА. Бред какой-то: туалет закрыт на уборку. Техничка по-русски не говорит, головой трясет и не пускает.
АНЯ. Сотрудник клининговой службы.
ЯНА. Что?
АНЯ. Сейчас нет техничек. Вы первая, я за вами. Всё хорошо, да?
ЯНА. Зачем вы разговариваете со мной, как с психической? Я тут по ошибке. Вчера позвонили и сказали, что нужно пройти, что последний день сегодня… Я всю ночь не спала, а тут вы… Говорите со мной, как с сумасшедшей. Я нормальная…
АНЯ. А зачем вы на меня машете?
ЯНА. Это синхрогимнастика!
АНЯ. Просто вы такая взвинченная.
ЯНА. В пять утра встала, не могла больше лежать… Хамят всюду. Я напишу, про всех обязательно напишу, чтобы разобрались с ними. Я заслужила достойное к себе достойное уважение…
АНЯ. Согласна! Вас как зовут?
ЯНА. Не важно! Мне только обходной лист получить, и я уйду от вас. Только собаки и мертвые писатели…
АНЯ. Что, простите?
ЯНА. Не люблю людей. У меня вызывают уважение только собаки и мертвые писатели. Собаки большие и писатели… Терпеть не могу этих маленьких шавок. Псевдособаки, недокошки… (Достает из сумки маску, отдает Ане.) Маску наденьте.
АНЯ. Не хочу, мне не нужно…
ЯНА. Вы эгоистка. Нужно заботиться об окружающих.
АНЯ. Отлично! Если я буду в маске, вы не будете нервничать? Как я понимаю, нам придется тут вместе сидеть какое-то время.
ЯНА. Вот, вы снова говорите со мной, как с психической… Этот ваш снисходительный тон. Улыбочка эта… Да, я не люблю людей. А вы любите? Не врите: люди людей не любят. Это нормально. Страсть, привычка, удобно…
АНЯ. Я так, из приличия, спросила…
ЯНА. Хотите правду? Вы мне неприятны. Если бы люди говорили, что думают, было бы проще жить. Вот собаки не врут…
АНЯ. Мертвые писатели уже не врут, это понятно… И чем это я вам так неприятна? Я вас чем-то обидела, женщина?
ЯНА. Женщина! О, женщина, вам имя – вероломство…
АНЯ. Нет месяца! И целы башмаки, в которых гроб отца сопровождала в слезах…
ЯНА. Да надо же! Не может быть… Вы меня даже удивили…
АНЯ. Я, вообще, удивительная!
Аня достала из рюкзака завернутый в фольгу сверток. Яна дергает ручку двери. Прислонилась ухом, слушает.
ЯНА. Наденьте маску…
АНЯ. В маске есть неудобно.
Яна разворачивает фольгу, получается громко.
ЯНА. Прекратите сейчас же… Мне ничего не слышно.
АНЯ. Это не моя проблема…
ЯНА. Вы что, есть собрались?
АНЯ. Вам отдать? Могу поделиться…
ЯНА. Вы с ума сошли? Соединительная ткань, вы понимаете? С чем у вас бутерброды?
АНЯ. С человечиной, а что?
ЯНА. Школьный курс биологии, вот что! Кровь ваша есть вместилище души! Кровь индивидуальна, и геометрическое строение её кристаллов у каждого человека разное. История души записана в крови человека. Наши надежды, наши страхи – всё это зарегистрировано в эфирных формах в потоке его крови…
АНЯ. Это вы откуда почерпнули «Битва экстрасенсов»?
ЯНА. Это Рерих!
АНЯ. Это кто?
ЯНА. Рерих Елена Ивановна, супруга Николая Рериха.
АНЯ. Простите меня, Елена Ивановна! (Ест бутерброд.)
ЯНА. Прекратите! Не портите себе жизнь, вы еще слишком молоды. (Пауза.) Ну наконец-то она домыла. Вы за мной, я сейчас вернусь.
АНЯ. Конечно, вы первая к врачу, вам нужнее.
Яна уходит. Аня ест бутерброд. Набирает номер, говорит по телефону.
АНЯ. Привет. Спишь ещё? Хорошо тебе… А я тут с тетушками безумными общаюсь. Ты такой классный утром спал… (Пауза.) Блин, а мне снова снилась школа и шубы. Да уволюсь я, обещала же. Представляешь, захожу в учительскую, а там всюду шубы… Шубы и тётки… Тётки вокруг меня суетятся и заставляют мерить шубы, а я не хочу. Пытаюсь уйти, а они с этими шубами прут на меня и загоняют в угол… Шубы пыльные, таблетками от моли пахнут…
Возвращается Яна. Ставит на кушетку сумку, смотрит на Аню.
ЯНА. Это, конечно, меня не касается, но к ссоре…
АНЯ. Пока. Перезвоню. (Отключает вызов.) Что?
ЯНА. Шуба к ссоре.
АНЯ. Слух можете не проверять, он у вас есть…
ЯНА. Я просто в бешенстве от всего этого. Отправили зачем-то сюда, ещё и вас показывают.
АНЯ. Отлично. Давайте дружить на расстоянии… Вы сядете с той стороны двери, а я с этой…
ЯНА. Я заняла с этой стороны, когда пришла в семь утра… Вы заняли мое место… И маску не надеваете, эгоизм высшей степени.
АНЯ. Ничего страшного. Мне тут без маски очень нравится. Или не по фэншую?
ЯНА. Прошу вас пересесть, женщина. Эту кушетку заняла я…
АНЯ. Воистину, проще пересесть, чем объяснить, почему этого не хочешь!
Аня встает, берет рюкзак, идёт к другой кушетке.
ЯНА. Вот так-то лучше. Есть вещи, которые нужно соблюдать, чтобы не испортить свой тонкий план… Смотрите в суть вещей, а не поверх их…Слушайте свой внутренний голос…
АНЯ. Слушайте, дружите со мной молча…
Аня садится, вставляет в уши наушники, смотрит в телефон. Яна садится, смотрит на Аню. Неожиданно возникает звук ремонта, что-то сверлят. Яна заткнула ладонями уши, закрыла глаза, что-то бормочет. Звук исчезает. Яна встаёт, подходит к Ане, смотрит на нее. Аня вынимает наушники.
ЯНА. Вспомнила…
АНЯ. Рада за вас. Хотите поговорить об этом?
ЯНА. Меня с самого начала что-то насторожило в вас… Вы бегаете по вечерам в нашем парке…
АНЯ. Это вас тревожит?
ЯНА. Не надо придуриваться! У нас с вами был конфликт, помните? Рыжая девочка…
АНЯ. Что?
ЯНА. Вы кричали на Скарлетт! Вспоминайте!
АНЯ. Вы о чем, женщина?!
ЯНА. Она бежала за вами по аллее…
АНЯ. Кто за кем бежал?
ЯНА. Вот! Точно с таким лицом вы кричали на неё, махали руками! Бедная девочка, у нее был стресс!
АНЯ. Начнём сначала, если позволите. Да, я бегаю по парку. Это противозаконно? Нет! Теперь вторая часть – у какой девочки стресс?
ЯНА. Скарлетт видит, что вы бежите, и бежит следом. Ей хочется играть, я не могу бегать, а вы бегаете.
АНЯ. Меня уже раздражает этот ребус! Вы хотите, чтобы я бегала с вашей девочкой?
ЯНА. Вы кричали, что на неё нужно надеть поводок и намордник! На мою девочку! Она всего лишь хотела поиграть с вами!
АНЯ. Кто? Это большая лохматая псина?
ЯНА. Не смейте так про неё! Она моя дочь!
АНЯ. Ваша дочь рычала, лаяла, хватала меня за ноги….
ЯНА. Скарлетт не может укусить, это же видно! У неё был стресс после вашего крика! Она ничего не ела в тот вечер!
АНЯ. Собачка не кушала, потому что не искусала человека?! Какая прелесть! Вы понимаете, что вы говорите? А если бы она побежала за ребёнком, напугала его?
ЯНА. У ребёнка есть родители, они должны быть рядом! Это их ответственность!
АНЯ. Вы к ухогорлоносу не ходите, сразу к психиатру! И про Скарлетт там обязательно повторите! Не нарушайте моё личное пространство…
ЯНА. Для бега есть стадионы! Ясно вам!
АНЯ. Для собак есть пустыри, понятно? Где хочу, там и бегаю! Все?! Отойдите от меня!
ЯНА. Как ваша фамилия?
АНЯ. Что?
ЯНА. Фамилия!
АНЯ. А ключ от квартиры?!
Яна достает из сумки блокнот и ручку.
ЯНА. Как ваша фамилия?
АНЯ. Лена Рерих! Устроит?
ЯНА. Вы не можете носить такую фамилию, лицо не то… Я напишу, весь наш разговор… Как вы хамили мне, как кричали на Скарлетт. Напишу! Подробно…
АНЯ. Куда напишите? В программу «Здоровье»?
ЯНА. Куда нужно напишу, там разберутся. Елена Ивановна Рерих! Запомните! От какого вы предприятия, женщина!
АНЯ. Институт клинической психологии!
ЯНА. Вам что, женщина, сложно ответить? Мне вот не сложно, я от Академии пришла.
АНЯ. Да надо же! Какой сюрприз! Хорошо, что Академия у нас большая и мы не в одном кабинете! Я бы уволилась сразу! Или с вами чего-нибудь сделала!
ЯНА. А вот сейчас мне угрожают физической расправой? Я напишу докладную в комиссию по этике, я напишу ректору, не переживайте!
АНЯ. На здоровье, только территорию покиньте…
ЯНА. В каком отделе вы работаете?
АНЯ. Отвечу – уйдёте?
ЯНА. Нет, это черт знает что… Мне, заслуженному учителю, хамит какая-то пэтэушница! Я от вас ничего не скрываю, придерживаюсь принципов открытости. Я специалист высшей категории отдела довузовской подготовки! Ясно вам! У меня медаль «За заслуги перед академией», две папки благодарностей и почетных грамот! У меня стаж…
АНЯ. А у меня гастрит и панические атаки, мне нельзя нервничать… Мало того, что нас зачем-то утром здесь свели, мы ещё и в одном отделе, потрясающе! (Пауза.) Предлагаю, во избежание кровопролития сидеть и молча ждать! Вы первая, я за вами… Сидим молча… Вот это уже угроза! Вы услышали?
Аня уходит
2.
Там же у кабинета. Яна говорит по телефону.
ЯНА. Я тут уже два часа… Вы понимаете, что вырвали целый кусок моей жизни?! Нет, я не хочу ничего слушать. Предприятие отправило меня сюда, заплатило вам деньги, и вы обязаны сделать всё, чтобы я была довольна! Не смейте! Не кричите на меня! Слышите, я напишу на вас жалобу! Обязательно напишу, во все инстанции! Не сомневайтесь! (Пауза, убирает телефон.)
Появляется Аня, пьёт кофе из пластикового стакана.
ЯНА. Какая-то пэтэушница кричать на меня будет!
АНЯ. Это вы мне?
ЯНА. Я звонила узнать, почему закрыт кабинет… Мне сказали, что примут на профосмотр только одного человека. Так что можете не ждать, один человек – это я.
АНЯ. Тут отличный кофе…
ЯНА. Всего наилучшего!
АНЯ. И выбудьте здоровы! Спокойной вам пенсии…
ЯНА. Не поняла…
АНЯ. Перевожу на предпенсионный язык. Наша неприязнь взаимна…
ЯНА. Вы можете идти. Чего вы ждете? Вам, наверное, нужно искать новую работу?!
АНЯ. Ну, у вас тоже куча дел. Куда там нужно, чтобы оформить пенсионное удостоверение?
ЯНА. Мне только обходной лист получить… Вас не примут сегодня и уволят.
АНЯ. Там чудесный аппарат! Даже горячее молоко для пенсионеров есть.
ЯНА. Вот получу лист и молока выпью, а вы можете идти искать новое место работы, Анна Николаевна…
АНЯ. Ну, наконец-то, а уже думала, что мы так и будем изображать, что не узнали друг друга. Вы думаете, что вернётесь в отдел рвать бумагу, Яна Генриховна?
ЯНА. Янна! Николаевна. Янна с двумя «н».
АНЯ. А почему не с тремя?
ЯНА. Не смейте обсуждать решение моих родителей!
АНЯ. Чем займётесь на пенсии, Янна Карловна?
ЯНА. Николаевна! Мой отец был Николаем, как Рерих! Я специалист высшей категории…
АНЯ. По уничтожению личных дел абитуриентов голыми руками… Зачем вы их рвете? Есть же специально созданные для этого машины. Вы свою злость на мир так вымещаете?
ЯНА. Не хами мне!
АНЯ. Не хами-те!
ЯНА. Я первая не хамила!
АНЯ. Не хами-те! На «вы», пожалуйста!
ЯНА. Может быть, ещё коллегой назвать, женщина?
АНЯ. Я уже почти люблю вас! Ещё пару раз скажете мне «женщина», и можете не брать «бегунок» – вскрытие всё покажет…
ЯНА. Браво! Можно вывезти женщину из деревни… Вам идёт такой образ: гармонирует с лицом и прочим… Ну, выглядите старше своих сорока. Простите, но это объективный взгляд.
АНЯ. Вы мое личное дело изучали? Я понимаю, вам скучно. Без мужа, детей нет… Зато у вас псина есть! Как там её?.. Шарлотта… Анжелика…
ЯНА. Скарлетт!
АНЯ. Волосатая, невоспитанная сука, которая тявкает на всё, что движется… И ещё маленький гвоздик в крышку гроба: собаки с хозяевами всё же похожи!
ЯНА. Я все напишу! Про сук и про маму…
АНЯ. Вы не убирайте далеко телефон свой! Забавно, что я вам так интересна. Вы в отдел кадров ходили?
ЯНА. Посуду мою вечно выставит на холодильник, а там пыль. Там проходной двор, ходят толпами, чихают, кашляют… Я уже не говорю, с какой они энергетикой приходят, я чувствую… Микробы духовных инфекций, флюиды разложения – вот что там оседает!
АНЯ. Поэтому вы прячете её в холодильник?! Вы дома тоже так делаете? Миска Скарлетт тоже в холодильнике хранится? Вы всех изучаете или я вас так задеваю? Это из-за посуды всё?
ЯНА. Чем она вам мешает? Некуда свои обеды положить?
АНЯ. Отстаньте от меня! Делайте у себя дома что хотите, а на работе общее место!
ЯНА. Вы ограниченная пэтэушница! Микробы духовных инфекций, насыщающие пространство, отяжеляют именно чуткий организм, который располагает большим запасом психической энергии…
АНЯ. Дарю бизнес-идею! Находите себе подобных и вербуете в секту. За каждую порцию знания – свой тариф! Несколько ступеней: первая – «Секрет холодильника», его истинное предназначение, стерилизация предметов с помощью холода! Ступень вторая, продвинутая, – «Боги холодильника», заклинания для установления энергетической связи с духами холода! Третья ступень, для ВИПов, – «Я – Повелитель Холода». Продолжать? Смотрите, сколько я вам накидала! Этого уже достаточно, чтобы обеспечить себе достойную старость!
ЯНА. Себе оставь! Тебе теперь пригодится.
АНЯ. Оставьте!!! Один вопрос… Куда я, по-вашему, свои продукты должна складывать, если в холодильнике ваша посуда?
ЯНА. У нас в академии прекрасная столовая…
АНЯ. Может, мне ещё в общественную баню пойти?
ЯНА. Сходите!
АНЯ. Уже бегу! Только веник прикуплю… А мои предшественницы тоже вашу посуду из холодильника вынимали? Вы на них на всех стучали? Их же много было, неужели все профнепригодны? Что про них писали?
ЯНА. Глядя вам в глаза, заявляю: не смейтесь притрагиваться к моей посуде!
АНЯ. А то что? Не уходите от вопроса. Вы стучите на всех по убеждению или это болезнь такая?
ЯНА. Вы не будете работать в моем отделе!
АНЯ. С чего бы это в вашем?
ЯНА. Его моя тетя создала, когда тебя ещё не было! Я там проработала 30 лет своей жизни! А до этого в школе! Так что помолчи! Даже маникюр не может себе сделать нормальный, а туда же! Вот, смотрите! (Подходит к Ане, показывает руки.) Вот! Теперь посмотрите на свои руки и сделайте вывод!
АНЯ. Отстаньте от меня, пожалуйста! Что мне сделать, чтобы вы не лезли ко мне?! И чего это вы без маски? Наденьте сейчас же. Вдруг ваша злость воздушно-капельным путем передается?!
ЯНА. Уходите! Примут только одного человека – меня. Я договорился в регистратуре, сказала, что ты сумасшедшая. Что ты уже проходила профосмотр и снова пришла. Потому что нахаляву привыкла, что у тебя идея навязчивая! Поняла, примут только меня, потому что я встала в пять и с семи утра здесь! И гвоздик в крышечку гробика: руки женщины – это лицо женщины!
АНЯ. Я понимаю, что причинно-следственные связи для вас не норма, но, может, попробуете пояснить… Что значит – «вы договорились в регистратуре»? У вас комплекс Наполеона?
ЯНА. Нужно себя уважать, чтобы тебя уважали!
АНЯ. Вы для этого доносы на всех строчите?
ЯНА. Что? Да как ты смеешь?! Я?! Да никогда в жизни!
АНЯ. Конечно, вы не такая! Я работаю почти год, три раза в неделю, но за это время на меня пришло сто анонимок… Вы случайно не в курсе, кто бы это мог быть?! Даю подсказку: у автора есть собака. У собаки есть имя на «С»! Хозяйка этой рыжей волосатой суки называет её доченькой.
ЯНА. Я никогда ни на кого не доносила, слышишь! Ты понятия не имеешь, что это такое! Я подам на тебя в суд за клевету!
АНЯ. Анонимки не доносы? Вы так себя оправдываете. Ещё за оскорбление ваших чувств не забудьте: я терпеть не могу Рерихов! Еще я ненавижу пустолаек, которые бегают за людьми в парке и мертвых писателей до кучи! Да, так и запишите: «Оскорбила мои чувства к Рерихам, собакам и к мертвым писателям». Да, ещё я терпеть не могу ваш дешевый парфюм и то, что вы воруете канцтовары. Теперь вроде бы всё… Повторить, помедленнее?
ЯНА. Я всегда говорю правду в лицо! Сейчас снова скажу! Это я порвала твоё направление на диспансеризацию… Меня попросили передать, а я порвала. Потому что ты не будешь работать в моем отделе. Поняла?
АНЯ. Поняла! Вы дура ненормальная! А ещё у вас дурацкий вкус. Эта ваша приторно-сладкая туалетная вода… Если в лифте с вами застрять – то сразу смерть! Вы звездонутая! Бабка-звездонько! Некрофильный библиофил!
ЯНА. Вкус дурной? На себя посмотри! Я родом из девяностых! Закупаемся «Нина Риччи» на колхозном рынке! Отдыхаем в Египте и Турции раз в пятилетку! А что это у нас бровки упали?! Не ожидали про себя такое услышать, женщина?!
АНЯ. Послушайте, я хожу, в чем мне комфортно. Понятно вам? Я для себя одеваюсь, не для вас! Мне безразлично, что вы там себе думаете по этому поводу. Вот она я, здесь. А вы старались, направление рвали, а я тут. И никуда не уйду, буду работать в нашем отделе, а вы на пенсию пойдёте. Я даже торт вам куплю и свечек в него навтыкаю! Вы свалите, я первым делом перебью всю вашу посуду, потом все подмету, вымою, сделаю перестановку. Чтобы духу вашего не было!
ЯНА. Откуда ты вылезла? Сидела бы в своей школе и не высовывалась. Не примут тебя, даже «бегунок» не дадут. Где перспективней ищешь! В школе уже не прыгать выше, твой потолок – это классное руководство. А тут можно начальником отдела через годик, если грамотно подсидеть. Карьеру делаешь. Знаю, это из-за твоего нового хахаля. Ты же в нем не уверена!
АНЯ. Вот это вот, вообще, не ваше собаководческое дело! У нас полнейшее доверие и гармония! Вы бы спросили, я сама рассказала. Не нужно было бы трудиться, добывать информацию. У меня все отлично, слышите!
ЯНА. Ну да, те, у кого всё отлично, ищут в интернете «как пробить прошлое человека». Да, Аня? Проверяют его соцсети, рассматривают друзей и подруг, так, да? Так ты ему доверяешь?
АНЯ. На «вы», пожалуйста! Если честно, мне вас жалко даже… У вас какое прозвище в школе было? Ну, было же – я знаю, что у всех есть. Давайте предположу…
ЯНА. Я знаю, почему ты злишься: моя энергетика тебя царапает! Моё тонкое тело слишком непонятно! Ты узкосмотрящая, понимаешь? Это, наверное, хорошо; мир не так цепляет, когда ты в щель на него смотришь. Поэтому тебе не понять, что делает чистая посуда в холодильнике. Это же разрыв шаблона! Она же там не должна быть! Четвёртое измерение! Не улетай последний гусь…
АНЯ. А то от злобы захлебнусь…
ЯНА. Узколобики рифмуют! Браво! Браво… Только народ придумал более уместную рифму на слово «гусь»!
АНЯ. Вы не выпиваете вечерами? За воротник не закладываете с тоски? Мне кажется, что выпиваете. Я бы на вашем месте просто не просыхала. Бухала бы от обиды с утра до ночи. Вы же себя жертвой считаете? Вам жалко себя, да? Вы боитесь, что я займу ваше место, вас подсижу? А с чего это ваше место? Вы же только бумагу рвете. Шредер. Бабка-шредер.
ЯНА. Тише! Молчи! Видишь? Твое биополе светится лиловым, оно неровное. Оно мерцает – это страх… Ты боишься! В тонком плане мы с тобой даже близко не соперницы… Я вижу твой зародышевый сгусток… (пауза) Да, это я написала докладные! Какое ты имеешь право в моё отсутствие, садиться за мой стол, шариться в ящиках моего стола, трогать мою посуду?
АНЯ. Я вас себе другой представляла… Думала, что вы такая крупная дама в красном, с дикой бижутерией и макияжем… Откуда столько злобы, собаковод-библиофил? Вы удовольствие получаете, когда доносы строчите? Это такой мини-оргазм?
ЯНА. А я угадала: ты такая же, как в моей голове. Вот ты пришла утром… Пришла в этой куртке с китайского рынка, взяла из шкафа мои плечики… Дальше…
АНЯ. Нет, как вас никто не прибил за тридцать лет? Вы же любого достанете!
ЯНА. Я включаю компьютер, пока он загружается, чищу липким роликом свой стул от твоих волос. Чаще надо красить, женщина. У вас седина не закрашена. Почистила, бумажку липкую в отдельный пакет. Весь твой мусор в отдельный пакет. Открываю ящик стола, смотрю: все ли на своих местах. Нет, эта сволочь не туда положила степлер. Потом смотрю в историю просмотров: какие сайтики ты смотрела в рабочее время. Ага, понятно всё. Уже смотрит, куда в отпуск поехать. Потом я чищу после тебя компьютер, скидываю все с рабочего стола в папку «Чьё это барахло?». Сколько от тебя грязи всюду! Ты грязнулька! Ты засрана! Потом иду мыть свою посуду, которую ты своими ручонками вытащила на всеобщее обозрение из холодильника.
АНЯ. А потом включается бабка-шредер, она рвёт личные дела абитуриентов! Честно?! Да мне плевать, что вы там подглядели за мной. Про историю поняла, да, буду знать! С другой стороны, подумаешь, бабка узнала про меня что-то? Думаете, я не знаю, что вы шпионьте и стучите? Знаю! Может, я специально в интернете шарюсь и не удаляю, чтобы бабку позлить. А бабка злится потом! Не обидно, нет? Вы же не бабка ещё! Даже можете мужичка найти, чтобы не так одиноко было. Это, кстати, отлично, что мы встретились сегодня! Увидела, и мне теперь понятно все про вас! Вы даже горбатая, как будто на спине кого-то тащите! Бабка с горбом, с вещмешком… Я даже мужу сказала: «Отрави меня, если буду как бабка, посуду прятать в холодильник, всякую чушь про всех собирать. Отрави, чтобы я только не была, как она». (пауза) Тонкий план у неё! В школе она работала! Как тебя к детям допустили? Ты их указкой била? Стояли в проходах весь урок?
ЯНА. Работала, да. Не сбежала, как ты! Работала, пока здоровье было! Надо было бежать оттуда, чтобы для себя пожить… Что-то делаешь, делаешь, делаешь. Зачем? Для кого? В пустоту, как в прорву, бросаешь все это, а она жрёт!
АНЯ. Не жалко…
ЯНА. Я не собираюсь тут перед вами… Уходите!
АНЯ. Нет уж, теперь точно нет! Пока не договорим, я не уйду! Зачем-то нас тут свели утром. Вот разберусь и пойду.
ЯНА. Я позвоню в охрану труда, тебе все сделают, поставят… Уходите!
АНЯ. Нет уж, я как все!
ЯНА. Пошла отсюда!
АНЯ. Идите сами! Вас там псинка дома ждёт! Доча скучает… Мертвые писатели не ждут?! Кстати, вы сами не пишете, нет? Сдаётся мне, пописываете! Анонимный роман?
ЯНА. Интересно, для чего мне тебя сегодня показывают?!
АНЯ. Чтобы ты поняла, что пора тебе на отдых! Хватит чужое место занимать! Вали на пенсию! Все ждут не дождутся! Но ты же сама не уйдёшь! Ждёшь, чтобы тебя ещё и похоронили за счёт академии!
Яна берет кейс, уходит.
3.
Там же у кабинета. Аня подходит к двери, стучится, толкает дверь. Вынимает, вставленный в щель лист бумаги, разворачивает, читает. Садится, рвёт бумагу, улыбается. Набирает номер на телефоне.
АНЯ. Привет! Не спишь уже? Слушай, тут такой дурдом… Знаешь, с кем я сижу у кабинета? С бабкой! Ну с какой бабкой. Про которую рассказываю все время… Да, она здесь… Пришла! Не знаю, может, хоть психиатр её остановит! Она реально – шрёдер! Терминатор! Представляешь, она мое направление на профосмотр взяла, чтобы передать и порвала! Дура такая! Чтобы меня на ставку не взяли!
Подходит Яна, дёргает дверь, садится на кушетку.
АНЯ. Я перезвоню.
ЯНА. Я пред вами занимала, женщина. Я первая пойду.
АНЯ. Значит, так решили? Все сначала? Отлично! (Улыбается.) Сообщаю: в личной ёмкости нельзя…
ЯНА. Не поняла вас…
АНЯ. Нужно перелить в специальную баночку – в аптеке на первом этаже должны быть.
ЯНА. Я только сказала, что я перед вами… Зачем вы это говорите мне?
АНЯ. Я помню: вы передо мной. Только собаки и мертвые писатели, да?
ЯНА. У вас случайно бутербродов нет?
АНЯ. Был с человечиной один, но я его уже съела… Вы еще несли пургу «про вместилице души», подзабыли?!
ЯНА. Мне отчего-то захотелось есть…
АНЯ. Кровь натощак сдают, женщина! Или вы сдали уже? Может, у вас не берут?!
Звуки ремонта. Аня что-то говорит, её не слышно. Звук исчезает.
АНЯ. Правда, плохо вам? Выглядите не очень… Могу кофе принести, меня не затруднит.
ЯНА. Вы уже поставили елку?
АНЯ. Ау, женщина! Может, нашатырь? Я схожу… Я не люблю Новый год.
ЯНА. Я жила с одним живым писателем, давно. Он был физик по образованию, преподавал в институте, потом решил, что в стране новая жизнь и у него новая быть должна. Решил роман фантастический написать. Говорил, что разбогатеем. Сидел дома целыми днями и писал. Ел, спал, пил и писал. Телефонные провода даже обрезал в подъезде, чтобы не мешали, и писал. Я – в школе первоклашек дрессирую, а он дома – пишет. И перед самым Новым годом я попросила его сходить за елкой. У магазина торгаши оставили ёлки, плохие, которые не продали – я видела, когда из школы шла домой. Он долго одевался, мне показалось, что очень долго… Как-то жалобно смотрел на меня… Скарлетт так иногда смотрит, будто всё по меня знает, но сказать не может… Я сказала, что можно мусор захватить, он взял мусорное ведро – и больше я его не видела…
АНЯ. Офигенно за елкой сходил!
ЯНА. И пропал… Пропал… Я ждала, ждала, пошла в милицию, написала заявление. (Пауза.) Снова ждала… У окна стояла, увидела, как мужчина несёт елку, вспомнила…
АНЯ. Не нашёлся?
ЯНА. Я подумала: может, в его романе какой-то ответ есть… Искала, перерыла всю квартиру – нет романа! Но я же видела: он писал, печатал. Я даже машинку из школы притащила списанную, мне трудовик чинил. Бумагу ему носила из школы. Исчезло всё…
АНЯ. Может, вам в передачу эту, в телевизоре… «Жди его» или как там?..
ЯНА. Мы с вами даже не знакомы, а вы смеётесь.
АНЯ. Снова в игру играем?! Давайте знакомиться – Анна Николаевна. Я бегаю по парку, кричу на вашу собаку, и достаю из холодильника вашу посуду…
ЯНА. Скарлетт – очень сдержанная девочка, у неё потрясающая выдержка.
АНЯ. Да, я так и поняла… Думаю, что она даже не гадит!
ЯНА. Вы разобрались, зачем нас друг другу показывают? Это же не просто так… (Пауза.) Может, я зря пришла? Может, уйти нужно?
АНЯ. Давайте больше не будем в игру играть. У нас же нет провалов в памяти. Я с вами не как с психической сейчас.
ЯНА. Я вдруг подумала, если всё попробовать переиграть, может, можно исправить всё. Мне бы очень этого хотелось, я даже нашла пару приемов, чтобы как с доски тряпкой мел стёр и только белесый след остался. Но это я сама с собой так. А тут вы – и я решила, может, вдвоем получится… Нельзя сначала. (пауза) Я не любила школу… Академию тоже не любила… Я шить люблю… Я прямо счастливая, когда шью. Когда шила, раньше. Мне все в школе говорили: Янна, бросай всё и шей. А как я брошу? Я же пять лет училась, потом опыт нарабатывала, потом карьеру делала, благодарности зарабатывала. Как это бросить?! Это получается всё предыдущее выбросить?! А для чего я тогда так старалась, лезла зачем?! Нет! А шить – это так, это хобби. И не было же ничего приличного, у всех всё одинаковое. Я не люблю как все… А теперь поздно уже менять!
АНЯ. Может таблетки какие-то от депрессии? Тут же должен невролог смотреть, вы скажите ему. А «следы стереть» – это нормально. У всех свои скелеты в шкафу…
ЯНА. У меня в шкафу елка спрятана. В потайном шкафу, который в стену вмонтирован. Я всё думала: что у меня за выступ в комнате такой, углом? А потом поняла: это соседский потайной шкаф в моей квартире прячется. А в соседской квартире – часть моей тайны. Для тайн в наших квартирах места нет – мы у соседей храним… Квартира советская, а у советского гражданина тайн не должно быть – вот он с соседями и делится. Можно закрыться там и слушать, о чем они говорят.
АНЯ. Слушайте, мне тетя одной знакомой рассказывала, есть один способ. Она, вообще, понимает – ведьма в третьем поколении. Мы вместе делали – очищали жизненное пространство. Если хотите, сделаем…
ЯНА. Мы? Здесь?
АНЯ. Тут же нет никого. Давайте, чего мы теряем?! Это работает. Главное – намерение! Намерение, а не желание. Вроде бы, какая разница, а разница огромная! Желание отвечает на вопрос «чего я хочу?». А намерение отвечает на вопрос «что я должен сделать?». Вроде так. Не важно… С какой это стати мы должны зависеть от отдела охраны труда и закрытого кабинета?! Пошли они нафиг! Сейчас расчистим пространство и всё пройдем!
Яна качает головой. Аня садится рядом с Яной, берет ее за руку. Яна убирает руку.
АНЯ. Закрывайте глаза… Представьте, что мы уже в гардеробе одеваемся… Мы все прошли, мы улыбаемся. Все закончилось, мы идем по домам, вы – к Скарлетт, я – к мужу. Представили?! Теперь полностью концентрируемся на том, что всё позади! Мы победили! Мы сделали их! Только это ощущение, никаких лишних образов, мыслей, звуков. Повторяйте про себя: «Мы всё прошли! Мы работаем дальше! Всё отлично! Мы всех сделали! Не было никаких препятствий и трудностей».
Звук стройки, что-то сверлят, слов почти не слышно за шумом.
АНЯ. Это работает, правда! Мы с ней, как только сделали, я сразу мужа встретила. И в отделе полставки освободилось!
ЯНА. Вот ты как всё получаешь?! С ведьмой пространство чистишь! Может, ты и на меня чего-нибудь навела? (Показывает кольца на пальцах.) Вот, посмотри, всё серебро потемнело! Ах, ты грязнулька такая! Ты это, да?! Ты всё это сделала?! Сидит тут, изображает из себя! Знаю про тебя всё! Ждешь не дождешься, когда я умру уже! Не дождешься, поняла! Думаешь, самая умная! Порчу на меня… Тебе всё вернется! Так тебя стукнет, что сдохнешь раньше меня!
АНЯ. Чего несёте! Какая порча?! Я помочь хотела! Вы точно больная на всю голову свою! Да, я написала докладную, что у вас с головой не всё хорошо. Но это не порча! Что выпиваете вы и на работу так приходите. Я не хотела сначала, но начальница отдела рассказала, как вы двадцать пять лет всех направо и налево уничтожали. И что сами не уйдёте, а она бессильна, потому что вашей тете обязана. Это она написала, я подписалась только. Вам лучше так будет… Всем лучше будет.
ЯНА. У мужа там кабинет был. Он все старьё оттуда на балкон вынес, лампочку провёл, стол откидной сделал, вентиляцию. Стены картинками из журналов оклеил и лаком покрыл. Я вчера так дико устала, двигала платяной шкаф, чтобы достать елку… Я купила искусственную, на годовщину его ухода. Вещи его сложила там и елку. Чтобы сказать ему, когда вернётся: «Не нужно никуда ходить – у нас все есть!»
АНЯ. Думаете, вернётся? Вы услышали? Это я на вас написала, теперь противно даже…
ЯНА. Он не виноват: время такое было, не смог в нём. Вот на тех вот, кто и с ним и с нами со всеми это устроил, кому на них пожаловаться? Вы даже представить себе не можете, сколько людей они уничтожили! Они убийцы, вы понимаете? Их не прощу никогда, а вас прощаю. Я прощаю вас, тем более, что не вы написали.
АНЯ. И я не обижаюсь. Они же дозвонились мне, я тут.
ЯНА. Я месяц ходила в отдел охраны труда и капала им на мозги, чтобы вас направили на эту диспансеризацию. Говорят, не положено ей, прошла по основному месту работы. Что-то нужно было с вами делать, вы же влезли в мою жизнь! Они выписали направление, отдали мне, а я его порвала. Мне так хорошо было, когда я его уничтожала. (пауза) Ничего не хочу здесь, в настоящем этом. На работу не хочу, тут сидеть не хочу, с вами не хочу разговаривать. Хочу, чтобы как раньше: сесть с ним рядом на пол в его кабинете, в этой кладовке, в шкафу этом, и сидеть в темноте молча. И мне на двадцать лет меньше, и я буду готовить ему завтрак утром. И мы все выходные будем вместе, он будет говорить: «Я – твое благо. Я – твоя улыбка. Я – твоя радость. Я – твой покой. Я – твоя крепость. Я – твоя смелость. Я – твое знание».
АНЯ. Давайте я в регистратуру схожу. Дождитесь меня…
Аня уходит.
4.
Яна диктует в телефон.
ЯНА. 30 декабря, заметка первая. Рассказ. Девяностые. Женщина просит мужа- бездельника сходить за елкой, которую оставили торгаши. Она видела, когда шла с работы. Муж, по образованию физик, сидит дома и пишет фантастический роман, чтобы его дорого продать. Муж уходит и пропадает. Заметка вторая. На профосмотр от предприятия направляют двух женщин, которые работают в одном отделе, но не встречаются, так как работают в разные дни. Одна старше другой на двадцать лет. Старшая – интеллигентная женщина, следит за собой, хорошо одевается.
Возвращается Аня. Яна её не видит, сидит на кушетке, диктует.
ЯНА. Молодая – провинциалка, некрасивая, носит что попало…
АНЯ. Можно некрасивой провинциалке задать вопрос интеллигентной женщине, которая следит за собой? Это что это сейчас было?
ЯНА. Что за тон? Вам что-то сказали в регистратуре?
АНЯ. Сказали, да. Говорят, если встретишь интеллигентную училку, с горбом за спиной – она ещё думает, что одевается хорошо, – скажи ей, чтобы бежала домой, пока ветер без камней. У собачки расстроился желудок, и она там обгадила всё. Вот, так и сказали.
ЯНА. Это недоразумение. Просто я фиксирую, чтобы не забыть. Мне для учебы нужно…
АНЯ. Институт стукачей? Бабка-студентка?
ЯНА. Я поступила заочно платно на литератора у одного известного поэта. Красивый мужчина, с бородой, с харизмой. Сначала была вольнослушательницей. Только у меня поэзия не очень как-то. А потом я один раз сходила на занятие к прозаикам, там тоже красивый мужчина преподаёт. Тоже с бородой, харизмой, известный очень, на весь мир. И я поняла, что мне нужно к нему. Я даже повесть написала, чтобы он мой масштаб прочувствовал. Он прочитал, сказал, что ничему меня уже научить не сможет: я, мол, состоявшийся автор. И тогда снова пошла к поэтам, меня взяли платно. Я решила, что нужно сделать то, что муж не смог… Даже денег на книжку скопила.
Аня снимает рассказ Яны на телефон.
ЯНА. У тебя тоже есть какая-то идея-фикс, какая-нибудь дурь, которую ты себе выдумала и веришь в неё? Есть? Расскажи! Расскажите, пожалуйста!
АНЯ. Получается, что меня уже надо отравить. Я уже как вы становлюсь, вот первый донос написала. Главное – это начать. А потом какая уже разница – два или двести. (Пауза.) Я когда из школы уволилась, думала, ну наконец-то, сбежала от этих тёток безумных! Чтобы не быть, как они. Чтобы не жалеть себя, как они… Они там все поголовно в жертв играют! А я не хочу жертвой, я не жертва, ясно?! Почему я должна их жалеть, почему тебя жалеть должна?! Почему меня никому не жалко? У меня вот муж появился, только он уже год дома сидит, достойную его работу ищет. Зато мы квартиру в ипотеку взяли. Я на двух работах, а он ищет… От теток из школы сбежала, а тут бабка! Офигенно, да?! Почему я тебя жалеть должна?
ЯНА. А вы почему сейчас об этом спросили?
АНЯ. Потому что я буду работать на твою ставку. Отправлю тебя на пенсию, к псине твоей и буду работать. Потом получу сто пятьдесят грамот, орден за заслуги, медалей кучу. Попрошу своего бездельника принести елку, а он сбежит. И я стану бабкой, буду всех ненавидеть, а себя жалеть буду. Жалеть, что не бросила всё и не делала то, что хочу. А я даже не знаю, чего хочу! Понимаешь?! И ты не знаешь… Зачем мы живем, если не знаем, что хотим? У тебя же горб вырос, ты туда, как верблюд, злость копишь.
ЯНА. Что ты про меня знаешь?
АНЯ. Откуда вы все взялись? Нормальными же, наверное, детьми были?! Как вам удаётся ко всему приспосабливаться? И к комсомолу, и к рынку? И пакеты стирать, и маникюр в салонах делать… Почему я так не могу? Нет, я сама отравлюсь, если пойму, что у меня, как у вас, горб начал появляться. Что на мне едет сзади что-то…
ЯНА. Замолчи! Что ты знаешь?
АНЯ. Всё, заткнитесь! Фу, прям противно! Сейчас поняла, что быть вами противно! Но я же не такая… И он не такой… Он не уйдёт.
ЯНА. Найдёт другую, выйдет мусор выбросить и за елкой ещё сходит… Что у нас снова бровки упали, загрустили? Видела я твои фотки свадебные… У него на лбу написано: «Уйду за елкой при любом удобном случае».
Молчание.
АНЯ. У вас, правда, рак? Мне сказали так… Я должна знать. Это правда? Или вы это для рассказа придумали?
ЯНА. Не твоё дело… Я, я, я принял, приняла. Я, я, я щит утвержу, и стрелы врагов оперят щит победы. Явите время, достаточное для стражи вашей, царь приходит и в ночной час. Чужой глас чужд верным. Утреннее солнце явно проснувшимся рано. Но темны солнце проспавшие. Я с вами и охраню. Каждый сам кует путь свой.
АНЯ. Я поняла – можете не отвечать. Мне жаль, правда.
ЯНА. Это он мне читал… Мне и сейчас кажется, что это чушь, набор слов. Но он же не мог ошибаться – доктор наук, физик…
АНЯ. Мне кажется, если поменять что-то внутри, то болезнь уйдёт. Она же не просто так взялась ниоткуда.
ЯНА. Да подождите вы, женщина – отдам я вам свои полставки. Не смогу на работу ходить, и забирайте сразу. Не торопите меня, не надо… Хотите, я расскажу вам, как первый раз написала? У меня сосед, надо мной живёт, – бандюган, выжил как-то в девяностых. У него собака была бультерьер, потом исчезла куда-то. Он любил с ней во дворе погулять. Ну, как погулять: он сидит на лавочке, виски пьёт. А свою псину на других собак натравливает. В общем, она покусала мою Скарлетт. Я пришла, позвонила в милицию и сказала, что так случилось. Они посмеялись. Я снова позвонила, они снова посмеялись. Тогда я разозлилась, позвонила и говорю, что он с оружием по подъезду ходил. Вот они ему устроили веселую жизнь. Выбесит меня кто-нибудь – неважно, в автобусе, на работе, в магазине, – я домой приду и в милицию звоню, говорю, что сосед снова с оружием ходит. Он бандит – я знаю: он заслужил… Я отвоевываю свою жизнь. Попробуй, ты же начала уже!
АНЯ. Замолчите. Я только найду нормальное место – уволюсь сразу… А пока потерпите моё присутствие и заткнитесь…
ЯНА. Отравишься?! Не хочешь, как я, быть? Да врешь ты всё! Ты теперь замуж вышла – как клещ, в мужика вцепилась и жить будешь. Как я будешь… Нет, не сможешь! У меня энергетика сильная! Моё тонкое тело слишком непонятно для тебя! Ты же узкосмотрящая. Ты год своей жизни как видишь? Как календарь настенный? Нет, как отрывной? Уверена, что ничего особенного! Не важно, я тебе сейчас расскажу, как я вижу… У меня год начинается с февраля, потому что январь я жду, думаю: может, в этом году с елкой вернётся. Февраль он на плоскости лежит, на горизонтальной. (Закрывает глаза.) Март, апрель – они ступеньками вверх пошли, тоже в горизонтальной плоскости. Потом май, он вертикально вверх пошёл. Июнь, июль, август, сентябрь – они горизонтально, лицом к февралю-марту-апрелю. Октябрь и ноябрь одной ступенькой вниз, потом ступенька – декабрь, и январь вниз вертикально. Узколобикам не понять!
АНЯ (набирает номер на телефоне). Алло, это отдел охраны труда? Это Анна Николаевна. Да, которая совместитель. Которая последний день… Идите в задницу, слышите! Вместе со своим дурацким планом идите в задницу! С наступающим вас!
Аня уходит.
ЯНЫ. Раз-раз. Дорогие посетители, сейчас для всего персонала поликлиники и для тех, что сидят в очередях, для тех, кто грустит… Прошу строго не судить меня… Рассказ. Шёл снег, она бежала с работы и думала, что можно приготовить ему на Новый год из тех продуктов, которые дали в школе в счёт зарплаты. Она увидела, что во дворе, рядом с магазином стоят воткнутые в снег облезлые ёлки. Надо быстрее домой: нужно сказать ему, что во дворе бросили настоящие ёлки. Нужно только сходить и принести. Если елку поставить облезлой стороной в угол и нарядить, то будет совсем незаметно, что она такая. Вот подъезд. Скорее в тепло. Ну, где же эти ключи? Неужели на работе оставила? Теперь придётся ждать, пока кто-нибудь выйдет или войдёт. Слава тебе Господи, какая-то женщина идёт к нашему подъезду. Скорее! Чего ты так семенишь? Ура, тепло! Нужно ещё проверить почтовый ящик. Странно, почему она открывает мой ящик? Ау, женщина! Номер сорок – это мой ящик! Женщина, почему вы берёте почту из моего ящика?! Она не отвечает, я пытаюсь развернуть её и вижу, что она горбатая, как старуха. Сгорбленная совсем, а лицо совсем не старое, улыбается мне и молчит. Я пытаюсь забрать у неё письма и газеты, а она пятится от меня к подоконнику, письма рвёт. Хохочет как сумасшедшая и рвёт письма. Я не могу дотянуться до неё, словно стена между нами невидимая. Она обрывки швыряет мне в лицо, они, как о стекло, ударяются и падают медленно, как хлопья снежные. Женщина хохочет, шубу свою расстегнула, бросила. Лезет на подоконник, хочет открыть оконную раму, а я вижу, что у неё на спине что-то живое сидит, как человек маленький, как ребёнок, шевелится. Голову ко мне поворачивает, а это не ребёнок, это старуха. Лицо морщинистое всё, глаза пустые какие-то, выцветшие совсем, сумасшедшие какие-то. Женщина стала старушечьи руки сдирать со своей шеи, старуха царапает её лицо, вцепилась в волосы, визжит. Мне страшно очень, я не понимаю, как со мной такое может… И елку нужно успеть забрать… И шубу как-то с себя сбросить. Пока пакеты ставила, чтобы не упали. Женщина справилась со старухой, сбросила её на пол и в окно прыгнула. Я к подоконнику, перегнулась, чтобы посмотреть, что с ней, а её нет уже. В глазах темно стало, голова закружилась, звук какой-то зудящий. Потом исчезло всё, я сумки свои схватила и домой. Ищу ключи в сумке, потом давай стучать, колотить в дверь.
Входит Аня.
ЯНЫ. Я знала, что ты придешь. Я тебе ключ с адресов оставлю. Приди, проверь меня, когда скажу. Я напишу тебе. Мне, правда, больше нечего попросить. Я оставлю тебе кое-что в потайном шкафу – ты знаешь теперь, где он. Там все мои месяцы, каждый год мой… Июнь, июль, август, сентябрь – они горизонтально, лицом к февралю – марту – апрелю. Октябрь и ноябрь одной ступенькой вниз, потом ступенька – декабрь, и январь вниз вертикально…
АНЯ. (говорит по телефону) Привет. Пойдем куда-нибудь… Ну, не знаю, в кино, на концерт… Просто погуляем… Меня так уже бесит всё… Не знаю… Переезд, ремонт этот… Я понимаю, что своё… Всё нормально, устала просто… Можем просто кофе выпить. Нет, не прошла… И не буду… Я не хочу устраиваться на ставку, я уволюсь. Прости, я придумаю чего-нибудь, не переживай… Да… Мы придумаем… (Пауза.) Не поняла, что ты нашел? За шкафом кладовка? Нет-нет-нет, только не открывай ее, слышишь! Не смей открывать ее… Нельзя. Там чья-то елка. Там смерть чья-то… (Кричит в трубку.) Не открывай, слышишь!
АНЯ. (качается, смеется, монотонно повторяет) Я – твое благо. Я – твоя улыбка. Я – твоя радость. Я – твой покой. Я – твоя крепость. Я – твоя смелость. Я – твое знание. Я – твое благо. Я – твоя улыбка. Я – твоя радость. Я – твой покой. Я – твоя крепость.
Конец.