Владимир Зуев

МАМОЧКИ

Фотографии. Письма.

У каждой матери свои письма и свои фотографии.

…Вот тут Сереженьке годик.

…Вот мы с Колей в садик пошли.

…Вот мы с Ванюшкой пионерами стали.

…А вот и Витин выпускной школьный.

…Это мы с Андрюшей перед присягой.

1.

Подвал обычного дома. Хитросплетение труб. Около входа горит костер. Около стен лежаки из досок, коробок, тряпок. На них сидят женщины. Одна раскладывает карты. Вторая водит волосом с колечком над картой. Третья жжет бумагу и смотрит на пепел. Вдалеке слышны взрывы и выстрелы.

Дверь подвала распахнулась, женщины вжались в лежаки. В подвал входит немолодая женщина с букетом полевых цветов. Женщина улыбается, садится на корточки около огня. Женщины долго смотрят на нее и снова гадают.

МЛАДШЕНЬКАЯ (складывает карты в коробочку). Бабы, я сейчас со стороны на нас глянула… Психпалата. Одна лучше другой. А самая двинутая у нас Верка… (Молчание.) Верка, ты же знаешь, что обстрел сейчас, куда ходила? У нас весь подвал уже в твоих гербариях. Ты сына найди, а цветочков мы нарвем уже… (Села возле костра.) Зачем плачешь?

ВЕРА. Я вчера под голову карту положила спецом, чтобы приснилось мне место. Мне мамка одна еще год назад про такое рассказывала. Она своего так искала. Потом еще убило ее. (Пауза.) И Колю своего увидела. Он меня зовет, рукой манит и по карте моей босой шлепает, и следы остаются мокрые. Потом остановился и лег. Мертвый, видно, он…

СТАРШЕНЬКАЯ. Дура ты, Верка! Пока сама не увидишь, не болтай такое… У меня уже 3 года прошло, и говорят все, что погиб, а я сердцем знаю, что живой. (Надела кольцо на палец.) Место увидела? Да не тяни ты душу…

Женщины отложили гадания. Замерли, слушают.

ВЕРА. Он веселый такой, смеется все. И рукой мне машет. (Заплакала.) Я как проснулась, карту глянула и смотрю, что тут рядом совсем, и пошла вот. Вы спали, и не далеко тут…

МЛАДШЕНЬКАЯ. И что?

ВЕРА. Я шла, потом стрелять стали, я поползла маленько, потом рядом совсем взрыв был.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Место нашла?

СТАРШЕНЬКАЯ. Не видишь, что не слышит она, оглушило или контузило. Есть выпить у нас? (Пауза.) Ты отдай цветочки, я их в водичку поставлю. (Забирает цветы, кладет за спиной, прижимает к себе Веру.) Поплачь давай. Завтра сходим вдвоем. Возьмешь меня? Бабы, ну чего пялитесь? Давайте, собирайте, у кого чего есть. Завтра утром один человек обещал три могилы продать.

ВЕРА. Веснушек на лице много-много. Он же рыженький у меня. (Достала из кармана пальто мешочек, вынула письма и фотографии, смотрит, улыбается.) Завтра уже найду, сегодня сил нет. Солдатик один мне рассказывал, будто Колю он здесь видел и сон был…

МЛАДШЕНЬКАЯ. Выпей, Вера, от сердца отляжет. (Протягивает кружку.) Бери, Розка сегодня целую канистру приволокла. В соседнем доме нашла, и кастрюльку еще, и книжки две. Выпей, а завтра пойдем снова…

Вера пьет, плачет, уходит на свою лежанку. Ворошит вещи. Нашла карту, смотрит на женщин. Прячет карту под одежду, ложится.

Женщины долго молчат, по очереди выпивают, смотрят на огонь.

РОЗА. Может, и мне карту попробовать? Если мамки говорят, может, и правда?

МЛАДШЕНЬКАЯ. Чего нагадала?

РОЗА. Нельзя про это говорить, а то не сбудется.

СТАРШЕНЬКАЯ. И так не сбудется.

РОЗА. А сама гадаешь зачем? Все волосы себе вырвала!

МЛАДШЕНЬКАЯ. А ты чужое не считай! Чем в обстрел заниматься? Письма читать — только уревешься вся. А в гадании каждый раз по-новому выйдет.

РОЗА. Может, уснула она уже?

СТАРШЕНЬКАЯ. Розка, забудь про карту. Пусть баба выспится. Видишь, не в себе. Может, и правда найдет. Я когда в лаборатории жила полгода, столько судеб наслушалась. Одна мать из Москвы шифры мальчиков под голову на ночь клала. И увидела номерок свой. Правда, там хоронить нечего было, на мине подорвался… Но опознала. У него на правой ручке с детства шрамик большой остался. Ожегся чем-то. Вот по нему и опознала. Год там жила. Полы мыла, стирала. Нашла и домой увезла. Приехала, а муж умер. Месяц их не дождался. Всяко бывает. (Выпила.) А ко мне мальчик все один приходил. Не мой, правда… Придет и говорит: “Заберите меня… Всех, кто рядом, забрали уже, а я остался. Плохо тут, мамочка…” И каждую ночь так… Я реву, а сама думаю, как я тебя возьму, тебя же твоя мамка ищет. Вдруг она сюда приедет, а тебя нет здесь. Все с этой войной перепутали. (Пауза.) Одна семья увезла так сына. Схоронили, а через полгодика к ним настоящие родители приехали. Хотели забрать. А потом порешили, что вместе на одну могилку ходить будут. Все они дети. (Пауза.) А мальчик этот из лаборатории приходил потом, нашли его.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Старшенькая, а помнишь Светку-покойницу? Увезли косточки, похоронили. А она не верит, что это ее сын! Не чувствует свое. Муж решил, что тронулась она, вскрывать могилку не разрешил, и она снова сюда…

Взрыв рядом с домом. Женщины легли на пол. Долго лежат, не шевелятся.

СТАРШЕНЬКАЯ. Давайте спать уже. Завтра рано пойдем, а идти много.

2.

Три небольшие ямки. В ямках лежат солдатики.

ПЕРВЫЙ. Парни, есть курить?

ВТОРОЙ. Может, тебе еще и водочки?

ПЕРВЫЙ. Я про курево говорю.

ТРЕТИЙ. Нету.

ВТОРОЙ. Серый, он не врубается, прикинь?! Ты откуда, земеля?

ПЕРВЫЙ. Оттуда. (Показывает рукой вверх.)

ВТОРОЙ. И мы оттуда? Прикинь, зёма! (Смеется.) Жил-то где?

ПЕРВЫЙ. В Перми.

ТРЕТИЙ. А я в Самаре. Я Серега, если что… Можно Серый.

ВТОРОЙ. А я, земеля, из Челябы. Так что мы с тобой с Уралу оба.

ПЕРВЫЙ. Жаль, что курева нет.

ВТОРОЙ. А ты чем курить-то собрался? Ногами? (Смеется.) Хваталки-то оторвало тебе. Прикинь, Серый, хваталки зёме оторвало, а он туда же, курить.

ТРЕТИЙ. Хотеть не вредно. Тебя как звать?

ПЕРВЫЙ. Мне бэтээром по рукам проехали…

ВТОРОЙ. Нам по фигу! Зовут тебя как? На что откликаешься? Меня Андрюха.

ПЕРВЫЙ. Коля я.

ВТОРОЙ. Я как тебя увидал, сразу понял, что Коля. У нас в классе был один рыжий, тоже Коля. Почему все рыжие — Коли?

ВТОРОЙ. А вы откуда взялись?

ТРЕТИЙ. А тебе одному прикольней лежать? Взялись и взялись. Надо вообще осматриваться и народ подтягивать. Знаешь, сколько тут наших!

ВТОРОЙ. Серый у нас сержантом помер, вот и командует. Мечтает тут армию собрать… (Смеется.) Серый, мы куда рыжего припишем? Давай в пехоту, ноги-то есть у него. Колян, пойдешь в пехоту?

ПЕРВЫЙ. Я мотострелком был…

ВТОРОЙ. Вот именно, что был. А теперь ты трупак безрукий, поэтому пойдешь в пехоту. Я тебе как военный комиссар говорю!

ТРЕТИЙ. Осади, Андрюха. (Пауза.) Короче так, Коля. Раз уж мы здесь оказались, надо делать что-то. Врубаешься? Короче говоря, тебя еще не комиссовали.

ПЕРВЫЙ. А как мы отсюда выберемся? Мы же закопанные.

ТРЕТИЙ. А мозги тебе на что? Напряги, пораскинь, боец. Ты смотри в землю и увидишь наших. Увидел, переползай к нему, агитируй. Соберем армию и дадим всем просраться… Могилы, они и в Африке могилы. А земля — и в Африке земля. Я поначалу не просекал, а потом один лейтеха научил. Смотри и ползи. Вот смысл теперь.

ВТОРОЙ. Я когда первый раз Серегу увидел, не меньше тебя офигел, а потом и сам придрочился.

ПЕРВЫЙ. Я не поползу никуда, меня найдут скоро, и я домой поеду.

ВТОРОЙ. Как же, найдут тебя. Кто, кроме нас, знает, что ты здесь? А одному беспонт лежать. Я целый год так валялся.

ТРЕТИЙ. Мне лейтеха сказал, что пока ты не заслужил, не найдут тебя, и в земле будешь! Действовать надо, чтобы заслужить!

ПЕРВЫЙ. А чего делать-то? Мы же закопанные?

ВТОРОЙ. У рыжих и с мозгами беда до кучи. Я вот вчера даже девчонку местную отшпилил. Ты забудь про труп свой. Мозги – вот сила! Представь, и ништяк все будет!

ПЕРВЫЙ. Значит, и покурить так можно?

ВТОРОЙ. Дошло наконец! Ну, зема, ты и даун! Всё можно! Теперь уже точно всё!!!

ТРЕТИЙ. Тихо вы, разорались. Идут к нам. (Молчат, прислушиваются.)

ПЕРВЫЙ. Меня найти должны… (Плачет.) Мамочка, я здесь, мамочка!

ВТОРОЙ. Я здесь, мамочка! Мамочка!

ТРЕТИЙ. Забери уже меня, мамочка! Мамочка, моя, мамочка.

Мамочка! Мамочка! Мамочка! Мамочки! Мамочка! Мамочки! Мамочка!

3.

Три груды камней. Около них — Младшенькая, Старшенькая и Роза. Женщины разбирают камни, копают землю. Вера ходит вокруг с букетом цветов, улыбается.

ВЕРА. Сон в руку. Хорошо, что цветов вчера успела нарвать. Сегодня вот нету их. Стреляли всю ночь, они испугались и попрятались. Они пугливые. Тут все цветы некрасивые, прям как новорожденные. Один Коля у меня красивый родился. Мне акушерочка его показывает, а я глаза боюсь открыть. Думаю, что некрасивый он.

РОЗА. Вера, уймись ты. Иди помогай уже. Быстрее выкопаем, пока нет никого.

ВЕРА. А я и сейчас боюсь смотреть, вдруг он там некрасивый лежит.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Если твой окажется, любого заберешь.

СТАРШЕНЬКАЯ. Я и чужих много забирала. Потом мамки появлялись и увозили по домам. Сколько копала-перекопала. Мне бы своего…

ВЕРА. Коля и там красивый должен быть. А все равно страшно.

РОЗА. А почему ее Вера-мина называют?

МЛАДШЕНЬКАЯ. Она еще в начале войны тут бродила. Мы ее встретили, когда она с собой мину противопехотную таскала. Кричала, что подорвется, если тронет кто!

СТАРШЕНЬКАЯ. А у меня поначалу пистолет был. Страшнехонько было, а теперь… Кому мы тут нужны?! Сама рассуди!

РОЗА. У меня показалось что-то…

Все собрались у Розиной ямки. Роза разгребает руками землю, вынимает солдатский ремень. Женщины тянут руки, плачут, выхватывают ремень друг у друга.

СТАРШЕНЬКАЯ. Да не хватайте вы… Внутри смотрите, может, там написано что.

РОЗА. Пусть она руки уберет, я же в своей могилке нашла. (Читает.) Добро пожаловать в ад. Всё.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Они все такое писали, у меня даже фотокарточка такая есть. Андрюша стоит на фоне дома, а на нем так написано…

РОЗА. Давайте дальше копать.

Роют руками землю, выбрасывают камни.

ВЕРА. Ройте, ройте, ищите своих, а мой жив-живехонек! Нет его в земле.

РОЗА (села, плачет). И мой живой, зачем копаю-то? Я с вами совсем чеканулась. Мой-то год всего как пропал, чего мне землю рыть.

СТАРШЕНЬКАЯ. Тихо, копай и не стони. Твой, мой, заладили тут! Все тут наши! Рой, я сказала! Не дай Бог, придет кто…

МЛАДШЕНЬКАЯ. У меня, похоже, нет ничего. Камень сплошь идет.

СТАРШЕНЬКАЯ. Иди Розке помогай, раз так… Эта тоже пустая… (Села, плачет.) Да сколько их будет, Господи? Я уж помру скоро…

МЛАДШЕНЬКАЯ. Я помру тебе! Это ты здесь старшенькая, потому что пришла раньше, а по возрасту не городи тут…

РОЗА. Обманули нас… Нет тут никого, камень.

Сидят, молчат.

СТАРШЕНЬКАЯ. Надо это место на карте пометить, чтобы другие не попались. Верка, дай карту. (Пауза.) А Верка-то где?

Оглядываются по сторонам.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Придет она, цветов новых нарвет и придет.

СТАРШЕНЬКАЯ. Пусто как-то стало. Каждую могилку пустую вскрываю и хоть в петлю. За что нам так, а? Я тут три года уже брожу. И пусто все…

МЛАДШЕНЬКАЯ. Все равно найдем.

РОЗА. А мой жив! Я, дура, дома должна ждать, а не здесь ползать. Жив он, и всё! Днем, главное, уверена, что жив, а к ночи как затмение прям…

МЛАДШЕНЬКАЯ. Это у всех так.

СТАРШЕНЬКАЯ. Веру дождемся и обратно пойдем. (Пауза.) Надо же, три года брожу, брожу здесь, а не привыкну никак. (Молчание.) Будь ты проклят, гад!

МЛАДШЕНЬКАЯ. Будь ты проклят!

РОЗА. Будь ты проклят!

Женщины уходят.

Вера посреди огромной поляны маков. Она ладонью задевает макушки цветов и улыбается. Присела на корточки, достала карту и карандаш. Отыскала место, поставила крестик. Рвет охапками маки. Цветы сыплются из рук. Сняла плащ, складывает в него цветы. Взяла плащ на руки, как ребенка, улыбается. Закрыла глаза, поет колыбельную, убаюкивает. Идет по полю. Взрыв.

4.

Тот же подвал. Горит костер. На лежанках сидят Роза, Младшенькая и Старшенькая. Одна раскладывает карты. Вторая водит ладонью над фотографией. Третья жжет бумагу и смотрит на огонь. У Вериной лежанки стоят цветы в банке. Женщины молчат.

РОЗА. Совсем мы дурные стали. Погадаем, поплачем, поищем, и айда все сначала. (Пауза.) Вот и Веры уже нет, а у нас все так же. (Молчание.) Хоть бы что-нибудь изменилось.

СТАРШЕНЬКАЯ. Домой поезжай…

РОЗА. Зачем?

МЛАДШЕНЬКАЯ. А здесь что? (Пауза.) Ты меня прости, Розка… Зря ты сюда приехала, тебе бы в лабораторию сначала. Если там нет, значит, здесь. Только ты там не выдюжишь. Я через неделю там побелела, а мужа с инсультом домой свезла. Каждый вечер спирт с мамками пили, чтобы не рехнуться. Мы под собственный плач детей складывали для погребения, а они черепа в лаборатории хотели оставить!

СТАРШЕНЬКАЯ. Ты чего зашлась-то?

МЛАДШЕНЬКАЯ. Я вам так вот скажу. Мне врач один за колечко мамино записал кино тамошнее на кассету. Она у меня лежит пока, вот если живая буду, обязательно погонам ее поставлю. Сама сяду рядом и погляжу, как они по трезвянке на это посмотрят.

СТАРШЕНЬКАЯ. Уймись, Младшенькая! Чего зашлась, спрашиваю?

РОЗА. Жизни меня учит! А я, знаешь, не меньше твоего нагляделась! И больницы, и военкоматы… Да ну тебя. Завелась, и айда! Гадание не сошлось? Мертвым твой вышел?

СТАРШЕНЬКАЯ. Заткнитесь, Розка! Веру только схоронили, а вы орете. Лучше вспомните, кому про нее домой сообщить…

РОЗА. Надо кулечек ее с письмами поглядеть… Я возьму?

МЛАДШЕНЬКАЯ. Бери, можно теперь…

СТАРШЕНЬКАЯ. Давай, неси, Розка, у меня уже ноги не ходят. В такую даль сегодня ходили…

Роза взяла с пустой лежанки мешок. Садятся рядом со Старшенькой. Разбирают письма, фотографии. Молчат.

СТАРШЕНЬКАЯ. Письма без адресов все. Там где “куда” – “домой”, там где “кому” – “маме”. Нет тут адреса.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Им вообще поначалу писать запрещали. Они писали и прятали. Она вот нашла, видно. В части лежали, поди… (Пауза.) Смотри, он и правда рыженький. Как на Веру похож, копия она…

РОЗА. А мой — на отца, ничего от меня, кроме характера.

СТАРШЕНЬКАЯ. Куда сообщить-то? Нигде адреса нет…

МЛАДШЕНЬКАЯ. Может, к воякам пойти, у них там журналисты бывают…

РОЗА. Далеко идти надо…

СТАРШЕНЬКАЯ. Не переломимся, сходим. Младшенькая, ты Веру на карте пометила? Надо перерисовать место для родственников. И отдать воякам. А вдруг ее искать будут, всяко бывает.

Долго молчат, рассматривают фотографии и письма.

СТАРШЕНЬКАЯ. Зря с Верой не положили…

РОЗА. Я вот все думаю, зачем мы тут? Ходим, ищем… А если не найдем?

МЛАДШЕНЬКАЯ. А тут сыночка мой ходил, или ходит и дышит этим воздухом чужим, и я им дышу и ищу…

СТАРШЕНЬКАЯ. Дома быстрее с ума сойдешь, а тут кажется, что рядом он где-то живой или в земле. Если в земле, забрать его, тут земля тяжелая…

Три небольшие ямки рядом. В этих ямках сидят солдатики.

ПЕРВЫЙ. Только, парни, без обид.

ВТОРОЙ. Валяй, герой – кверху дырой! Че мы, не понимаем, что ли.

ПЕРВЫЙ. Мы не виделись давно…

ТРЕТИЙ. Хорош базарить! Ты понял, как переползать? Давай, вперед, только недолго…

ПЕРВЫЙ. Ну, я пошел?

ВТОРОЙ. Давай, удачи.

ТРЕТИЙ. Слышь, ты не забудь, что дела у нас еще…

Коля кивает и исчезает.

ВТОРОЙ. А меня-то когда найдут?

ТРЕТИЙ. Не ной, случайность это. Там минное поле было…

Две небольшие ямки рядом. В одной ямке Коля, в другой — Вера.

ВЕРА. Знаешь, сына, чего вспомнила? Мы с тобой утром перед военкоматом чай пили?

КОЛЯ. Ну… Это ты про то, что я ложкой о кружку бухал? Теперь не буду…

ВЕРА. Нет, я смотрю на кружку, как ты сахар размешиваешь… В глаза тебе смотреть боюсь… И впервые в жизни замечаю, что ты сахар против часовой стрелки мешаешь.

КОЛЯ. А как надо?

ВЕРА. Вот ты так мне и сказал. А я, оказывается, забыла вовсе, что ты левша у меня переученный… Время ты остановить тогда хотел.

КОЛЯ. В смысле?

ВЕРА. Выдумываю я все.

КОЛЯ. Мама, тебе больно было?

ВЕРА. Так же, как тебе. А вот папка наш легко умер, во сне. Он хороший был. От плохих людей хороших детей не бывает.

КОЛЯ. Мы навсегда вместе теперь?

ВЕРА. Я уже несколько дней знала, что скоро уже, а мамки не верили. Я счастливая у тебя, да?! Сильно постарела? (Роется в карманах.) Ой, дура я совсем стала, фотографии и письма твои там оставила.

КОЛЯ. Я знал, что найдешь. Нам не разрешали, а я писал. Ты давно тут?

ВЕРА (трогает пустые рукава сына). А я варежки и носочки тебе связала, правда, потеряла потом в бомбежку.

КОЛЯ. Тут варежки не нужны, и комары совсем мелкие, и земля тяжелая. Мама, мамка, мамочка моя, я уже не верил совсем… (Хочет обнять мать.) Кроме меня здесь еще ребята есть, ждут, когда срок придет. Один тоже с Урала. А я везучий, хоть и рыжий. Меня первого нашли! Эй, парни, я говорил, что меня скоро найдут…

Низко над землей пролетает самолет, Вера собой закрывает сына. Темнота.

5.

Тот же подвал. Горит костер. Около него Роза, Младшенькая, Старшенькая и журналистка с микрофоном. У Вериной лежанки мужчина с видеокамерой.

ЖУРНАЛИСТКА. Дэн, ты все записал? Перекури пока. Посидим немного, снаружи стихнет, и стендап у подвала запишем. (Закуривает.) Вот это бомба будет, мамочки! Нам вас сам Бог послал! А то нас военные не пускают никуда… Значит, вы тут так и живете. Трое вас всего, что ли?

СТАРШЕНЬКАЯ. Много поначалу было. Кто уехал, кто в лаборатории, пропали многие. Вера вот погибла. Мы вам про нее рассказали…

РОЗА. А это точно покажут?

ЖУРНАЛИСТКА. Конечно, покажут. Приедем, Дэн все смонтирует, и покажут. Дэн, иди сюда, тут тепло.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Можем спиртом вас угостить, у нас Роза добытчица. Только еды у нас мало.

СТАРШЕНЬКАЯ. Письма предадите домой? А то отсюда не дойдут, видно.

ДЭН. Отправим, о чем слог. Спирт, говорите! Я не откажусь. Лёля, давай консервы.

Пьют по очереди, едят.

ЖУРНАЛИСТКА. А если честно, не для камеры. Верите в то, что найдете?

СТАРШЕНЬКАЯ. А зачем мы тогда здесь? Здесь хоть какая-то надежда. А дома ни работы, ни семьи.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Я дома два раза в петлю хотела, а потом карточки посмотрю, поплачу, продам что-нибудь и снова сюда. А теперь муж в земле, я здесь и кочую.

РОЗА. Жаль, я про нашего военкома в камеру не наговорила. Сволочь он! Год меня уговаривал не ездить, говорил, вами занимаются…

ДЭН. И находят?

СТАРШЕНЬКАЯ. По-всякому. Если в плену, обмена ждут или выкупа. А если в лаборатории нет и в списках пленных не значится, ходят, как мы, ищут обрывки…

ЖУРНАЛИСТКА. Не страшно?

МЛАДШЕНЬКАЯ. Дома хуже. Мы со Старшенькой тут уже почти все истоптали. Пока поищем еще. А вообще, мамки-то только по надежде и делятся…

ДЭН. В смысле?

СТАРШЕНЬКАЯ. У кого сколько надежды осталось найти. И каким найти…

РОЗА. Про Веру мало сказали. Мы даже фамилии ее не спрашивали.

Помолчали, выпили.

РОЗА. Надо было фотографии в камеру показать, может, узнал бы кто! Айда, запишем!

ДЭН. Батареи сели, а так бы с радостью.

РОЗА. А вы еще чего-то писать собирались?

ЖУРНАЛИСТКА. Теперь уже пытались. Жаль, такой стендап пропал. Я все думаю, как нам фильм назвать. Может, вы чего подскажете? Что-нибудь из разряда “Пропавшие и живые” или “Между жизнью и смертью”, “На краю отчаянья”.

СТАРШЕНЬКАЯ. Похоже, стихло там.

ДЭН. Да, постреливают уже вяло. Ладно, пора нам. Спасибо за материал.

ЖУРНАЛИСТКА. Мамочки, это будет бомба, мы вам обещаем. Свидимся, спишемся. Пока вам, удачи. (Идут к выходу.)

РОЗА. Письма, письма возьмите. Вы же обещали.

ДЭН. Доставим по адресату, не переживайте.

Уходят. Женщины молча пьют из кружки, смотрят на огонь.

СТАРШЕНЬКАЯ. Материал…

РОЗА. Что?

СТАРШЕНЬКАЯ. Лучше бы не приходили вовсе. Исцарапали только все внутри.

МЛАДШЕНЬКАЯ. А ты как хотела? Сами позвали…

РОЗА. Вы чего, а? Это же такой шанс нам! Вся страна увидит! А вдруг кто чего знает, напишут нам, и найдем… Айда, на воздух, подышим, там уже не стреляют почти.

СТАРШЕНЬКАЯ. Вы идите, а я погадаю еще.

Младшенькая и Роза выходят. Старшенькая достает фотографию, смотрит на нее.

СТАРШЕНЬКАЯ. Будьте вы прокляты все. Гады! Гады! Гады! (Пауза.) За что так, а?! Когда конец уже?! Тошно жить так, Господи! Забери меня скорей. Сына прибрал же, и меня давай… Не могу, сил нету совсем. (Пауза.) Верка знала, что мины там, и пошла… Все жилы уже вытянули из меня…

Входят Младшенькая и Роза.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Пойдем, надо двух мальчиков похоронить. Около соседнего дома лежат.

СТАРШЕНЬКАЯ. Наши?

МЛАДШЕНЬКАЯ. Чужие. Чего им лежать?! Пойдем…

Старшенькая прячет фотографию, вытирает лицо.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Да и так красавица. Пойдем, пока не стемнело.

Уходят.

Дэн и Лёля пишут стэндап.

ЛЁЛЯ. Мы находимся на войне, в самом центре событий… Мы на войне… что за фуфло я говорю? Это все спирт этот! Слушай, они меня так грузанули. Ты заметил, как у них крыши снесло? Да не пиши ты это…

ДЭН. Лёля, а почему у нас детей нет?

ЛЁЛЯ. Я тебе про работу в принципе говорю, если ты не заметил?!

ДЭН. Ты ответь мне, и всё…

ЛЁЛЯ. Что всё? Какие дети, Дэн! Надо карьеру делать! Маза такая, материалу завались просто. Ты не хочешь красиво жить? Ты всю жизнь в этом говне хочешь?

ДЭН. Я детей хочу…

ЛЁЛЯ. Чтобы однажды я, как они, пошла?! (Пауза.) Зачем их в такую срань приводить? Чего тут есть такого, ради чего стоило бы их рожать?! Я сейчас настраиваюсь, быстро пишем и уходим. Я не могу здесь уже… (Села на корточки, плачет.) Это всё бабы эти чокнутые! Прямо под кожу залезли со своими страшилками. Коленька, Сереженька, Витенька… Растили, ночами не спали, а потом какие-то мудаки бац и в войнушку решили сыграть. И всё!!!!

ДЭН. А мы бы не отпустили своего, если сын… Я бы миллион способов придумал! Мой сын, захотел — и не отпустил!

ЛЁЛЯ. Ты видел глаза их? Мало тебе? А мне под завязочку, по самое не хочу! Если бы не спирт, я бы прямо там сдохла… И ничего сделать для них нельзя! Они ТАМ уже одной ногой…

ДЭН. Лёля, поехали домой. Хватит нам за материалом бегать…

ЛЁЛЯ. Все, я уже в порядке. Давай, пишем стендап и уходим. Кстати, включи свет, а то меня в кадре не видно будет.

Дэн включает фонарь на камере. Лёля смотрит в зеркальце, вытирает слезы.

ЛЁЛЯ. Мы находимся на войне. Здесь каждый день гибнут мужья, отцы, сыновья. Сегодня нам посчастливилось пообщаться…

Выстрел. Свет потух. Дэн удивленно смотрит на камеру, падает. Лёля бежит к нему, кричит.

6.

Тот же подвал. Горит костер. Около него Роза, Младшенькая, Старшенькая и ЛЁЛЯ. Около входа лежит тело Дэна.

РОЗА. Это снайпер его. Свет включили, он и айда стрелять.

СТАРШЕНЬКАЯ. Помолчи, Розка, налей лучше. (Лёле.) Выпей еще и поспи. Тебе согреться надо. Ты там, поди, часа два пролежала. Мы пока мальчиков хоронили, потом тебя услышали. (Подает кружку.) Давай, не кочевряжься.

Лёля пьет, кашляет.

Завтра с утра к воякам пойдем, они его заберут. У вас дети есть?

Леля кричит, плачет.

Младшенькая, давай ее на Верину постель положим, поспать ей надо.

Берут Лёлю под руки, ведут к пустому лежаку. Леля уткнулась лицом в стену.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Зря мы их позвали. Она нам всю жизнь теперь не простит…

РОЗА. Кто бы знал, что так? Да и он хорош, фонарь включил.

СТАРШЕНЬКАЯ. Завтра с утра вдвоем идите к воякам, а я с ней здесь останусь. Спать надо уже. Туши костер.

РОЗА. А она как?

СТАРШЕНЬКАЯ. Уснет скоро. Я пригляжу, ложитесь давайте.

Ложатся. Роза тушит костер. Темно. Плач.

Около журналиста трое парней и женщина. Это Андрей, Сергей, Коля и Вера. Андрей с Сергеем ходят по подвалу, всматриваются в лица.

ВЕРА. Вот тут они все!

СЕРГЕЙ. Точно, вот моя мама спит.

АНДЕЙ. И моя… Тише вы там…

КОЛЯ. Вообще молчим.

ВЕРА. Не слышат они нас. Я когда с ними была, не слышала ничего, чувствовала только. Болело внутри что-то. Вы поглядите, а они пусть спят, им завтра с утра дел много…

СЕРГЕЙ. Мама постарела совсем…

АНДЕЙ. И моя седая уже. Похудела сильно… Она каждый год ко дню рождения худела. У нее не получалось, а она злилась и не ела ничего. (Встал около Лёли.) Тут еще молодуха какая-то…

ДЭН. Отвали, это моя жена.

АНДРЕЙ. Очухался, Кутузов! (Идет к Дэну.) Тебя звать как?

ДЭН. Денис я.

АНДРЕЙ. Был то есть. Ну, ты красавец, конечно! Кто тут затемно со светом снимает?!

КОЛЯ. Хорош, парни, дайте чуваку отойти, его убили только что. Пусть полежит, отдохнет, освоится. Вы меня так напрягли попервянке.

СЕРГЕЙ. Тихо, не орите! Пусть мамки поспят.

ВЕРА. Не услышат они.

ДЭН. Лёля…

КОЛЯ. Красивая она у тебя…

ДЭН. Лёля, ты слышишь?!

СЕРГЕЙ. Завалите хлебало, обрубки! Я тут командую.

АНДРЕЙ. Началось! Вот она, мамка моя, нашел я её, и пошел ты теперь… Я так нормально подмучу, чтобы нашли меня уже…

Молчание.

СЕРГЕЙ. Сука, ты же на гранате лежишь, ты что, падла, хочешь?

АНДРЕЙ. Рыжий с мамкой теперь, а я?! Давай, подскажи мне еще варианты, командир, в рот компот!

СЕРГЕЙ. Забрать хочешь? Не жалко?!

АНДРЕЙ. А ты не хочешь?

СЕРГЕЙ. Я — нет!

АНДРЕЙ. А почему?

СЕРГЕЙ. Пусть думает, что живой я. Я до армии знаешь как исполнял! Крови ей попортил нехило… Пусть надеется.

АНДРЕЙ. А я не хочу больше здесь. Домой хочу. Достало тут всё…

СЕРГЕЙ. Ты остаешься, понятно? Кто со мной, других искать?! (Пауза.) Кто еще остается?

КОЛЯ. Мы с мамой остаемся… Куда уже нам?

СЕРГЕЙ. А ты, журналист? Чего тебе тут вымораживать? Пойдем, поползаем! Ты кино сделаешь, девка твоя деньги получит…

ДЭН. У меня камера там осталась, где мы записывали…

СЕРГЕЙ. Не надо, Дэн! Сразу привыкай. Скажи: “Там, где меня убили”. Скажи.

ДЭН. Там она лежит. Если забрать камеру, я не против.

АНДРЕЙ. Не обижайся, Серый! Мне правда всё поперек горла.

СЕРГЕЙ. Не гробь мамку свою. С Коляном случайность вышла, поверь мне. (Пауза.) Пошли, журналист.

Сергей и Дэн исчезают. Андрей сидит в изголовье Младшенькой. Коля с Верой у костра. Тихо. Слышно, как плачет Лёля.

7.

Тот же подвал. Горит костер. Около него Роза, Младшенькая, Старшенькая. В углу Вера с Колей и Андрей.

СТАРШЕНЬКАЯ. Было уже такое. Трупы уносили, а потом выкуп требовали. Искать надо, а если не найдем, ждать письма или человека.

РОЗА. Про такое не слыхала еще… А где они хранить его будут?

МЛАДШЕНЬКАЯ. Эти найдут, где! Им было бы что продать!

Молчание.

СТАРШЕНЬКАЯ. А девочка куда делась? Может, она его унесла?

РОЗА. Он же здоровый такой…

МЛАДШЕНЬКАЯ. Я мешки с гуманитаркой таскала, и ничего…

СТАРШЕНЬКАЯ. Идти надо.

РОЗА. Она пришла в себя и айда к военным. Мы с Младшенькой сходим, а ты тут жди, вдруг вернется.

СТАРШЕНЬКАЯ. Сходите? Только побыстрее, ладно?

Роза и Младшенькая собираются и уходят. Старшенькая раскладывает письма и фотографии. Читает письма.

ВЕРА. И вот так каждый Божий день мы тут… Поищем, поплачем. Почитаем, поплачем.

АНДРЕЙ. Я пойду за мамкой. Чего они вдвоем?!

КОЛЯ. Мам, ну ты-то не плачь уже! Хватит тебе…

ВЕРА. Ты заболел когда под Новый год… Годик тебе всего-то был. И дышишь ротиком. Нос заложило. Плачешь все. А у меня ни капелек в нос, ничего нет под рукой. Я ртом тебе сопельки вытягивала. (Пауза.) И успокоился ты, перестал плакать. Заснул, заулыбался.

КОЛЯ. Зачем ты, я бы и так выздоровел.

ВЕРА. Конечно…

КОЛЯ. Чего с ними со всеми будет дальше?

ВЕРА. А кто знает?!

КОЛЯ. Мама, а ты знала, что там мины?

ВЕРА. Мне же сон сначала был, а потом я как маки увидела, так и забыла про все. Ты бы видел, какое там поле. Все красным-красно, до горизонта аж… Я шла, шла, а потом взрыв, и тебя увидела сразу.

Молчание.

СТАРШЕНЬКАЯ (читает письмо).

СТАРШЕНЬКАЯ (читает письмо). «Мам, помнишь в подполе кто-то полки все оборвал и банки с заготовками разбил. Не ругайся сильно, это я нечаянно. Я самогонку искал. У нас вечер в школе намечался. Свет тогда вырубили, и я со спичками туда полез. Пальцы обжег и рукой вдарил по полкам. (пауза) Я так много хочу сказать тебе, мама. Я только здесь понял, как мы мало говорили с тобой. Ты в школе всегда, а вечером тетради проверяешь. Я тебя знаешь,  как ревновал к ученикам твоим. Одного побил даже после спектакля вашего. Помнишь, вы отрывки с ними делала из «Героя нашего времени». Досталось тогда этому герою. Теперь, поди, в кино играет в Москве. (пауза) Мне сон один часто снится. Я на площади, в городе каком-то. Стою один, в форме парадной. Холодно очень, а я по стойке смирно стою и жду кого-то. Тишина и вдруг, «Прощание славянки» звучит. Я кричу «Ура!!!!!!» и просыпаюсь… Ты прости, что я тебе ерунду всякую пишу. Мне больше некому писать, мама. (пауза) А здесь красиво. У нас наверно снег еще, а здесь уже цветы вовсю. Вчера выдали новую форму. Деды говорят, что это к поездке. Значит, куда-то отправят. Хоть мир посмотрю. Как там дружбаны мои?! Витек поступил на архитектора? Всё, пора на дежурство. Целую. Мам, ты главное не плачь, мне один год перезимовать и домой. Пока. Твой Сергей».

КОЛЯ. Мам, а помнишь, у нас деньги пропали с полочки? Это я стащил. Мне Светка из параллели очень нравилась… И я ей на 8 Марта цветов купил много. А она на выпускном с Толяном целовалась. Прости, что теперь только говорю. (Пауза.) Не знаешь, как она там?!

ВЕРА. Звонила пару раз, спрашивала, где да как. Это до войны еще…

КОЛЯ. Я бы хотел сейчас на нее поглядеть! Она, поди, похорошела совсем. (Пауза.) Мам, а почему она вслух письмо читала?

ВЕРА. Чтобы с выражением было. Читаешь вслух когда, видишь, как сын письмо писал. Я вот видела, как ты ротик открываешь и проговариваешь, что пишешь. А она свое видит. Это при людях про себя читаешь, а одна — вслух всегда.

КОЛЯ. Интересно. Я никогда бы не подумал, что важно это…

ВЕРА. Я первый год вещи твои с собой носила. На ночь уткнусь лицом в твой свитерок вязаный…

КОЛЯ. Это с воротом который? Я еще прожег его сигаретой…

ВЕРА. Разревусь, к утру хоть выжимай его. А потом в бомбежку одну из подвала убегали с мамками и забыла его. Все всё побросали там. Утром вернулись, а дом разбомбили, и сгорело всё…

Старшенькая легла. Лицом уткнулась в разложенные письма. Читает молитву. Вера и Коля сели рядом. Вера гладит Старшенькую по голове. Коля смотрит на пустые рукава. Старшенькая подняла голову, смотрит сквозь Веру и Колю. Вскочила, выбежала из подвала.

8.

Тот же подвал. Около костра Младшенькая и Старшенькая.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Насилу уговорили ее от тела оторваться. Она вцепилась в него и блажит. Вояки стоят кругом, ничего сделать не могут. А Розка в штаб пошла сразу. Прибегает оттуда, кричит. Списки на обмен в штабе новые. И ее Ваня там. В плену он. Вот осталась обмена ждать. (Пауза.) Мы-то куда теперь?!

СТАРШЕНЬКАЯ. А наших в списках не было?

Молчание.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Вот и вдвоем мы. Совсем тоскливо теперь. Розка хоть и дурная, а все веселей. Трое — не двое. Правильно говорят.

СТАРШЕНЬКАЯ. Мне почудилось, будто Вера приходила. Я почитала, поплакала. Лицом в письма уткнулась, и как будто по волосам кто-то легонько гладит. И нет никого. А Вера, когда живая была, все время волосы мои теребила. (Пауза.) Ты про Андрея что-то узнала?

МЛАДШЕНЬКАЯ. Помнишь, я в прошлом году его ксероксы всем раздавала, которые полковник нам с фотографий делал? Один солдатик, он теперь тут по контракту служит, видел Андрюшу. Говорит, что они несли его. Тяжелый был, в грудь раненый. Оставили у медпалатки. Бой сильный был.

СТАРШЕНЬКАЯ. Так живой он?

МЛАДШЕНЬКАЯ. Не знаю. Он на карте место показал, где палатка была. Пойду завтра.

СТАРШЕНЬКАЯ. Вместе сходим.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Нет, я одна пойду. Не ходи со мной, не надо.

СТАРШЕНЬКАЯ. Всю войну вместе, а теперь не ходи!

Молчание.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Я сама должна. Вынашивала сама, рожала сама. И теперь сама. Прости, Маша.

СТАРШЕНЬКАЯ. Маша. Я имя свое так давно не слышала. Всё так. Всё так. Одна оставаться боюсь. Такой страх, будто пришла сюда только что. Будто случится что-то, а я одна… Ты же как сестра мне. Не уходи.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Ты бы не пошла, скажешь! Пошла бы. Устала я. До седины устала. Поспим ночку, а утром схожу. Недалеко по карте.

СТАРШЕНЬКАЯ. Не поверишь, как я Вере обрадовалась. Как мама в детстве, гладит меня по волосам. В комочек сжаться хочется, потому что мама рядом.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Кажется, всё уже повидали, а не могу Андрюшу мертвым представить. Сколько уже смерти видела, а не могу. Ты можешь?

СТАРШЕНЬКАЯ. Во сне один раз видела. Но он живой всегда, и всё тут…

МЛАДШЕНЬКАЯ. На вот колечко. Это девочка отдала, журналистка. Сказала, что ей больше не за чем.

СТАРШЕНЬКАЯ. Гадать разве что… И как она донесла его, хрупкая такая?!

МЛАДШЕНЬКАЯ. В церковь надо бы. Жаль, тут нет. А к воякам батюшка только через неделю прилетит.

СТАРШЕНЬКАЯ. Вот и сходим, я давно собираюсь.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Я крестик свой где-то потеряла. Сегодня только заметила. Плохой знак. Мы с Андрюшей вместе покупали, когда крестили его. Потеряла где-то. Нитка совсем ветхая была.

СТАРШЕНЬКАЯ. У батюшки будут, поди, он же мальчиков крестит…

МЛАДШЕНЬКАЯ. Я тебя попросить хочу… Расскажи мне притчу про черное и белое. Помнишь?

СТАРШЕНЬКАЯ. Да сто раз уже рассказывала… Зачем тебе?

МЛАДШЕНЬКАЯ. Красиво…

СТАРШЕНЬКАЯ. Жила-была женщина. Счастье было. Дом был. Муж был. Сын был. Потом война пришла. Сын пропал. Муж умер. Она ищет, ищет сына. Нет его нигде. Она умаялась совсем и говорит Богу: “Бог, почему так бывает? У меня было всё, а теперь пустота одна”. А Бог ей отвечает: “Видишь, белая полоса. Следом — черная. На белой две пары следов. На черной — одна”. Женщина спрашивает: “Чьи это следы, Господи?” Бог говорит: “Когда белая полоса, я с тобой рядом иду”. Женщина подумала и закричала: “А в горе я одна иду?!” А Бог ей отвечает: “Дурочка, я же тебя на руках несу!”

Молчание.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Я же тебя на руках несу… Надо у тебя переписать под диктовку… Мало ли, расскажу кому, когда невмоготу будет. Сто раз уже собиралась, все не срок был. Сейчас запишу.

Старшенькая диктует, Младшенькая пишет.

9.

В подвале у огня сидят Сергей, Дэн и Андрей. Пьют, Дэн курит. Женщины спят.

СЕРГЕЙ. Значит, домой завтра.

ДЭН. Лёльку со мной самолетом отправляют. У нас командировка закончилась, да и меня тут того…

АНДРЕЙ. Ну, скажи ты по-людски: “Убили!” Давай: “У-би-ли”.

ДЭН. Да хрен с тобой. Убили, не убили, один хрен дохлый!

СЕРГЕЙ. Фильм-то будет?

ДЭН. Не знаю, как Лёлька…

АНДРЕЙ. Да отойдет, поди. Не сразу, конечно.

СЕРГЕЙ. Хорошее кино вышло бы! Поучительно-познавательное. Ну и правильно, что летите. Чего вам тут, штатским. Это мы — вояки!

ДЭН. Я всё не врублюсь, как ты воевать собираешься?! Армию собрал.

СЕРГЕЙ. Мысленно! Мысль – это сила! Если сильно захотеть чего-то, так и будет! Когда тело есть, тогда мозгами не особо напрягаться приходится. Протянул руку и взял. Поэтому силы в мозгах нет! А без тела попробуй возьми! Вот и мозг тут пахать начинает! Трудно поначалу, а что делать?!

АНДРЕЙ. Я даже бабу одну отшпилил, по его методу.

СЕРГЕЙ. Ты не слушай его, у него по этому делу крышку сильно рвет.

АНДРЕЙ. Конечно, если заживо ни одно тело не приголубил.

СЕРГЕЙ. А чего краснеешь-то? Велика беда! Зато сейчас любую можешь.

ДЭН. Давайте за вас, парни! (Пьют по очереди.)

АНДРЕЙ. У меня мамка завтра снова меня искать пойдет. А я же на гранате лежу. Как бы отвадить ее?!

СЕРГЕЙ. Ты приснись ей и скажи, что ты не там лежишь. Я вот своей все время говорю, что живой. В плену, мол.

АНДРЕЙ. Не поверит. Ей контрактник, козел, даже на карте показал, где госпиталь полевой был. А потом наших разбили и меня прикопали там.

ДЭН. Мы пока интервью брали, я такого наслушался. Волосы дыбом встают. Они столько за вас хапнули! Я бы на их месте давно бы в дурке лежал.

СЕРГЕЙ. Моя одна если останется, пропадет тут. Они как сестры с твоей.

АНДРЕЙ. А мы с тобой уже как братья давно.

СЕРГЕЙ. Так что ты настраивайся, придумывай, что врать будешь.

АНДРЕЙ. С этим проблемы у меня. Не умею я, как ты, речи толкать. (Пауза.) Она знает, что я мертвый уже. Давно знает.

ДЭН. А вы как дальше?

СЕРГЕЙ. Посмотрим. Надо в мозги к политикам замазаться. Представь, что мы к тебе, живому, всей своей мертвой армейкой в сон завалимся. Во всей красе! И так каждую ночь! И мрачно шептать станем: “Выводи, сука, войска! Или добей тут всех к ебене матери!” Таким вот образом мозг им нарушить всем.

АНДРЕЙ. Чтобы знали, что на войне – это тебе не на бабе!

СЕРГЕЙ. Ты-то откуда знаешь, как оно на бабе? Так вот я вижу войну нашу. Кстати, можешь поучаствовать. Заживо не успел, сейчас шанс не упускай. Ты у нас парень видный.

ДЭН (прикрыл ладонью глаз). Мне теперь всю жизнь про глаз напоминать будут? Хватит, парни.

АНДРЕЙ. Да чего тут страшного, Кутузов! Не обижайся, свои все.

Младшенькая тихонько встала. Рассматривает карту. Перебрала и перечитала письма. Долго рассматривала фотографию. Сложила все аккуратно в мешочек, положила на лежак. Села около Старшенькой. На расстоянии гладит ее по волосам. Встала, перекрестила Старшенькую. Вышла из подвала.

АНДРЕЙ. Серый, чего делать?! Мы проболтали с вами, не успел я… Что теперь? Да не молчи ты, урод! Кто у нас главный?!

СЕРГЕЙ. Пойдем следом, может, придумаем чего. Ты идешь, Дэн?

ДЭН. Парни, у меня самолет через час. Не в обиду, а!

СЕРГЕЙ. Давай, удачи тебе. Сделай кино, если сможешь.

Сергей и Андрей уходят. Дэн выпил, покурил. Оглядел подвал, присел около Старшенькой, гладит ее по волосам. Перекрестил и ушел.

Младшенькая около небольшой ямки. Она руками копает землю. Около нее стоят Андрей и Сергей.

АНДРЕЙ. Ну, придумай уже! Мама, мамочка, не копай здесь! Гнида, контрактник. За яйца тебя, суку, вздерну. Мамочка! Родная моя, не надо. Не надо тут!

СЕРГЕЙ. Без толку всё. Не слышит. Он так решила, с мамкой моей прощалась вчера. Письма твои оставила. Может, легче ей будет. Вымотались они совсем.

АНДРЕЙ. Мама, мамочка, мамка, я живой, в плену я! Уходи отсюда! Меня когда прикапывали, гранату под меня положили, чтобы не поглумился никто. Уходи, мама.

Андрей пытается оттолкнуть маму от ямы. Кричит, плачет. Сергей отвернулся, смотрит в небо. Зажмурился. Присел, сжался в комок, руками голову обхватил. Андрей пинает Сергея, кричит. Упал на землю. Оба кричат.

Мамочка! Мамочка! Мамочка! Мамочки! Мамочка! Мамочки! Мамочка!

Младшенькая будто услышала их, смотрит в небо, плачет.

10.

Длинный деревянный стол в поле. Вдоль стола с двух сторон лавки. На столе самовары, стаканы. С одной стороны стола сидит Старшенькая. С другой Вера, Коля, Сергей, Андрей, Младшенькая, Дэн и много-много парней в военной форме.

СТАРШЕНЬКАЯ. Вот и белая полоса случилась, да, Младшенькая?

МЛАДШЕНЬКАЯ. Гляжу на Андрюшку, не нарадуюсь прям. Я же его таким возмужалым и не видела. Мне тут лучше, Маша.

СТАРШЕНЬКАЯ. Сережка, садись рядом со мной. Я так без тебя устала, сыночка.

СЕРГЕЙ. Мам, я на своем месте должен сидеть. Это заведено кем-то так. Не могу я на твою сторону.

СТАРШЕНЬКАЯ. А зачем мне во снах врал, что живой?! Я еще в детстве тебя за вранье сильно наказывала.

АНДРЕЙ. Тетя Маша, он же как лучше хотел.

МЛАДШЕНЬКАЯ. А ты не заступайся. Ишь ты, народный заступник!

ВЕРА. Не ругайтесь. Праздник сегодня!

СТАРШЕНЬКАЯ. Какой, Вера, праздник? Церковный?

СЕРГЕЙ. С днем рожденья, мамочка. Ты с этой войной про себя забыла совсем. Здоровья тебе пожелаю и прошу, поезжай домой уже.

Все взяли стаканы, кричат: “С днем рожденья! С днем рожденья! С днем рожденья!”

СТАРШЕНЬКАЯ. А как я без тебя домой уеду?

КОЛЯ. А война кончится когда, вернетесь и заберете его!

СТАРШЕНЬКАЯ. Да когда ж она кончится?! Я не доживу уже. Мне бы тебя похоронить, и душа на месте. Вот Младшенькая позже меня пришла, а уже успокоилась. Светится вся прямо. А я знала, что ты прощаешься со мной тогда… Письма твои прибрала, вместе со своими храню.

МЛАДШЕНЬКАЯ. Я знаешь о чем тебя попрошу. Кассетку мою из лаборатории отвези по адресу, пусть поглядят, что натворили.

СТАРШЕНЬКАЯ. Жива буду, передам. (Пауза.) Значит, Сережка, в земле ты у меня лежишь.

СЕРГЕЙ. Я, мама, тут свою войну веду. Мне один человек умный сказал, что придет срок твой, и найдут тебя. А пока я не все еще сделал.

ДЭН. Давайте я вас сфотографирую на память. Я отойду подальше, чтобы обе стороны в кадр влезли.

Все смотрят на Дэна, улыбаются. Вспышка.

Старшенькая открывает глаза. Подвал. Она складывает письма и фотографии Младшенькой вместе со своими. Достала фотографию сына. Улыбается.

11.

Подвал. Старшенькая около огня пишет письмо. Проговаривает написанное вслух.

СТАРШЕНЬКАЯ. Здравствуй, сыночка. Вчера потеряла свою сестренку, Младшенькую. Она нашла своего Андрюшку, но сама погибла. Под ним граната лежала. Я знала, что так выйдет. Остановить хотела, но сил не хватило. Завтра полечу их домой отвозить. Солдатики обещали самолетом забрать нас троих. Спасибо, что напомнил про день рождения. Я бы и не вспомнила совсем. Я решила, пока не найду тебя, буду писать тебе письма и в землю закапывать, чтобы доходили быстрее. Я знаю, что ты их получишь и прочтешь. Мне еще в Москву съездить надо, сестренка кассету мне из лаборатории оставила. Может, и допустят до начальства. Я устала тут, сын. Одной вообще беда. Что я одна тут смогу? Вот слетаю домой, потом поглядим. До того, как помру, все равно разыщу тебя. Не дело это в чужой земле желать. Неправильно так. С нами одна женщина была, Роза. Она своего мальчика нашла. В плену был, обменяли уже и домой уехали. Веру еще надо забрать. Если бы я могла, всех-всех домой отсюда увезла бы. А еще я надумала памятник вам всем в нашем городе поставить. Соберем с мамками деньги и поставим. А может, и в Москве кого сговорю. У меня по всей стране столько сестер теперь. Ладно, сегодня вроде все тебе рассказала. Пойду, пока не стемнело. Люблю тебя, помню. Твоя мамочка.

Аккуратно сложила письмо. Завернула в полиэтиленовый мешок. Вышла на улицу. Вырыла ямку. Положила письмо, закопала.

12.

Подвал обычного дома. Хитросплетение труб. Около входа горит костер. Около стен лежаки из досок, коробок, тряпок. На них сидят женщины. Одна раскладывает карты. Вторая водит волосом с колечком над картой. Третья жжет бумагу и смотрит на пепел. Женщины молчат. Вдалеке слышны взрывы и выстрелы.

Дверь подвала распахнулась, женщины вжались в лежаки. В подвал входит Старшенькая. Она улыбается, садится на корточки возле огня. Достала из кармана фотографию, тетрадь и ручку. Смотрит на фотографию, пишет в тетради. Женщины долго смотрят на нее и снова гадают.